Домашняя Вверх Содержание

   Вера  

                               Назад Домашняя Вверх Далее   

Домашняя Вверх Избранное

 

 

 

 

 

 

 

                 ВЕРА

                                              

                                                                БЫЛИ БЫ ЛЮДИ

 

Падаль есть падаль. Живое есть живое. И животное живо. Преодолеть животное, убить в себе ветхого человека, подняться к вершинам духа есть путь разума, которым вас вели отвергнутые вами творцы священного права идеи Гегель, Фихте, Маркс, Ленин, Гоголь, Пушкин. Разуму вы предпочли мир непосредственного бытия, духовному плотское, и поставили во главу угла отрицание.

Диалектика есть отрицание утверждающее, ибо знающее. Вы же отрицание не знающее, а потому губительное и мертвящее.

 

                                                            Христос говорит:

 

ищите прежде царство божье, и все остальное приложится вам

 

 

Не желаете знать вы, плотские, что Христос, говоря о Боге,  имеет в виду ту же логическую идею, которую Гегель называет абсолютной идеей, а Я называю коммунистической идеей.

Черт с вами! Оставайтесь с дьяволом. Это ваш образ жизни. Это ваша церковь и ваша плотская вера. Тебе, Путин, говорю: взял ты на себя право веру вверять, но без знания сущности самой веры. Религия твоя дурна и не есть христианство. Христианство есть знание идеи, государство и право трудящихся. А православие отрицает идею и служит государству капиталистов. Истинно говорю. Доказал, что знаю, и знаю, что доказал. Идея есть истина.

Кимний

4.08.2006

 

 

   ПОЧЕМУ ВЫСШИЕ ЛОХИ ДУРЯТ НАРОДЫ ШЕЛЬМОЙ И ШЕЛЬМУЮТ ДУРЬЮ

 

 

Нельзя обманывать, а простых и наивных тем более. Любая должность не отрицает ум, а тем более должность высшая. Ум есть доказательное мышление посредством логики и истины. Что не логично, то не умно, а что не умно, то не логично. Логичное умно, умное логично. Использование высшей должности с целью религиозного обмана общества является преступлением против человеческого рода. Один дзюдоист, заполучив власть, стал  обманывать все общество абстрактной религией, к которой он пристрастился ввиду неспособности к разумному знанию сущности вещей. Все российские цари поступали так, и так поступил российский президент. Он и попы уничтожили свободный дух советского человека и стали скармливать народу религиозный опиум. Вместе они принялись строить новые церкви, где люди, по мнению президента и попов, должны молиться богу, а в школах читать про так называемого бога и экзаменоваться на веру в эту шельму. Таким образом Путин и его церковь отнимают у человека веру в сущность духа и поселяют в нем ничтожное чувство зависимости от той шельмы, что порождена коварным воображением рассудка церковников и буржуазии.

Путин отнял у народа свободу мысли и вменяет кабалу слепого воображения. Путин и православная церковь   лжецы в государстве идеи и сдерживают свободное развитие человеческого духа. Человек должен остановить самодержавное религиозное нашествие классовых поработителей свободного духа и ликвидировать частную собственность, вокруг и благодаря которой эта зараза существует. Никакая высшая должность не дает права на духовное и материальное закабаление человека.

Авантюристы выползли из тьмы эпох, чтобы поработить человеческий род образом суеверия. Они распустили свой грязный язык и оскверняют тех, кто верой и правдой служил идее и спас человечество от всемирного зла. Но они не знают, что сколько ни оскверняй то или иное единичное, – будь то Сталина, Ленина, Маркса, других подвижников идеи, все равно им не удастся уничтожить саму идею, сущность вещей, закон природы и духа. Ненавистью к подвижникам идеи осквернители демонстрируют ущербность и немощность своего мышления, неспособность к познанию истины. Но саму идею им никогда не отменить и не уничтожить. Человечество будет идти вперед, через познание духа к идее! А все лохи, хоть они и высшие государственные лица, не укроются от того, чего им не миновать, и не спасутся от расплаты за обман и насилие над человеческим родом. Да будет повержена ложь, и да восторжествует наука разума, которая не боится должностей под лжецами и лжецов на должностях.

Можно увидеть спасение Церкви Белорусской, ибо не православная она, а христианская, поскольку Филарет и Лукашенко ведут народ к идее. Однако нельзя увидеть истину в церкви Алексия и Путина, ибо отрицают идею и утверждают веру капитала, т. е. ложь.

Социалистическому человеку чужда церковная шельма, в которую он должен верить. Он сам имеет силу духа. Церковь посредник между человеком и шельмой  защищает никчемность капиталистического общества, и никчемный человечек-раб должен верить в некие силы, способные его осчастливить и защитить от невзгод. Но все эти невзгоды лежат на совести теологов и власть имущих, того класса мошенников, для защиты от которых маленький человечек и вынужден просить помощи у религиозной шельмы, или так называемого бога.

Не только ничтожность мышления, но патологическая боязнь Путина и Ридингера за буржузный класс требует от них распространять религиозную шельму, чтоб таким образом порабощать дух и шельмовать разум народа.

                                                                        ЛЖЕЦАМ РЕЛИГИИ

                                                                           Убожества! Вы не страшны, а мерзки!

                                                                         Страшитесь смельчаков, что дерзки!

                                                                         Расплатой разума явится час

                                                                         И захохочет мир на вас,

                                                                         Принявшихся истории часы

                                                                         Вращать назад, как таракан усы.

Кимний

11.8.2006

 

 

                                                                            СМЕШНЫЕ НЕДОРОСЛИ

                                                                           На них сердиться иль плевать

                                                                           Не стоит. А захохотать

                                                                           Пора! Они свой ветхий ум

                                                                           В отсутствие высоких дум

                                                                           Народу хитро нанесли.

                                                                           А совесть где? Не доросли.

Кимний

16.8.2006

 

 

                                                             

ОСМЕЯНИЕ БУРЖУАЗНО-КЛЕРИКАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА

                                          

                                                      ЯВЬ О ПОПЕ И О РАБОТНИКЕ ЕГО БАЛДЕ

 

                                                      Церковь веру капитала с президентом обручала,

                                                      Президент свободу духа затолкал в поповье ухо.

                                                      Это ухо центром слуха класса правящего станет,

                                                      Всех прослушает надежно, никто ухо не обманет.

                                                      По балде получит тот, кто сквозь ухо не пройдет.

                                                      А сквозь ухо не пройдет тот, кто с Лениным идет.

Кимний

16.8.2006

ред. 19.08.06

 

                                                                                               *

   ОБ ОТНОШЕНИИ РЕЛИГИОЗНОГО УХА ГОСУДАРЕВА К БАЛДЕ, ПОТЕРЯВШЕМУ ВЛАСТЬ

    Дополнение от 19 августа 2006 г.

 

                                                                  «Время испытаний Товарищи!»

 

«... От пропагандистских и политических спецопераций против КПРФ власть все чаще переходит к прямому насилию. За три месяца в 11 регионах зафиксированы погромы помещений наших организаций и факты физического насилия над активистами КПРФ. Нарастают уголовные преследования наших представителей в органах местной власти. Для расправ используются отряды штурмовиков, которые действуют под видом то «нашистов», то «скинхедов». Организация черных сотен и начало репрессий их руками против оппозиции - верный признак назревания революционной ситуации. Ибо в другое время власть вполне обходится силами полиции, жандармерии и, на худой конец, армии... Провокации и даже убийства наших товарищей не новость для нас. Новоявленные штурмовики и черносотенцы организуют нападения на коммунистов и их сторонников, устраивают погромы и поджоги горкомов и обкомов, бросают в тюрьмы наших товарищей. Так было в Москве, Краснодаре, Орле, Омске, Туле, Хабаровске, Нижнем Новгороде, Санкт-Петербурге, Подмосковье, Чувашии и многих других регионах и городах» Доклад ЦК КПРФ XI съезду партии. 29.10.2005   

                                                                                                   *

                                                              

                                                                     

 

«12 июня 2006 - Владимир Путин заявил, что благодаря сделанному в начале 90-х годов осознанному выбору народа России мы сегодня живем в свободном обществе. Выступая на торжественном приеме в честь Дня России, президент назвал этот праздник "данью уважения к российской государственности, к нашей стране и к историческому выбору, который еще в начале 90-х годов осознанно сделал народ России".
"Благодаря этому выбору мы живем и работаем в демократическом государстве, в свободном обществе, в обществе, где главная ценность - это человек, его свободный дух", - сказал глава государства.

Путин особо поприветствовал присутствующего в Кремле Бориса Ельцина, который в этот день 15 лет назад был избран первым президентом России.
"У России всегда был и остается огромный духовный и интеллектуальный ресурс и он должен служить решению базовых задач нашего развития - прежде всего задач коренной модернизации экономики и социальной сферы...", - подчеркнул Путин. По его словам, опираясь на высокотехнологичные отрасли, Россия должна занять достойное место в международном разделении труда и глобальной экономике...
Как отметил Путин, главным критерием качества работы власти должны быть рост благосостояния людей, успешное претворение их творческих и деловых инициатив
. Об этом сообщает РИА "Новости"». www.dni.ru 12.06.06  

 

 

КОММЕНТАРИЙ

 

 

Действительно, при капитализме трудящиеся участвуют в международном разделении труда, а капиталисты, их хозяева, делят прибыль. Таков принцип так называемого свободного, или капиталистического, общества.

Осознанно ли народ сделал такой выбор, и делал ли он вообще какой-то выбор? Это был не выбор, а переворот, совершенный ельцинской бандой, которая хозяйничает в государстве. Не смешно ли: звать демократией власть горстки мошенников, разоривших государство и прихвативших бесценное за бесценок? Нет, батенька! Нужно прежде всего знать понятие духа, чтобы утверждать, что есть свобода духа! Не дури народ.

Под свободным духом ты понимаешь не "освобождение труда", а "освобождение от труда", свободу тех, кто по праву капитала сам от труда освободился и переложил его на плечи рабочих разных стран. А "базовые задачи" вашего развития, т. е. задачи капиталистического общества, сводятся к укреплению вашей буржуазной власти. Одно дело коренная модернизация социалистической экономики, а другое дело, когда речь идет о буржуазном государстве. В этом смысле вы и говорите о "модернизации социальной сферы". Чушь какая-то. Но ваш язык продукт вашего мышления. Или ваше мышление продукт вашего языка. Что более вероятно, поскольку ваш язык опережает ваши мысли. О каком росте благосостояния и про каких людей вы говорите? У нас есть другие сведения. Послушаем товарища Зюганова.

 

 

Из интервью лидера КПРФ Г.А.Зюганова польской газете «Трибуна»

                  28.07.2006

                                                           МЫ ВЕРИМ В КОММУНИЗМ И НОВЫЙ СОЮЗ

 

- Национализация ключевых предприятий и отраслей экономики не только возможна, но и крайне необходима. Без этого не вывести страну из кризиса, не обеспечить модернизацию экономики и возвращение России статуса уважаемой и сильной державы, не вернуть гражданам их неотъемлемые социально-экономические права и гарантии государства.

В сегодняшней России не поймешь, где власть имущие, а где – бандиты. Власть не в состоянии объяснить народу, почему шайке из 15 кланов отданы все богатства страны. Эта проблема стоит в национальной повестке дня, и она должна быть решена во имя будущего России и в интересах всех ее граждан...

Мы настаиваем на изменении вектора социально-экономического курса, на регулирующем воздействии государства везде, где необходимо. Только при этом условии  страну можно вывести из системного кризиса.

Последние 15 лет, несмотря на устойчивые урожаи и невероятно благоприятную рыночную конъюнктуру, страна деградирует по всем социально-экономическим направлениям. Все проводимые рыночные реформы, которые шаг за шагом устраняли государственное регулирование, госконтроль и госсобственность (людям же говорили, что государство неэффективно хозяйствует и управляет, рынок же всё наладит в экономике и социальной сфере), не принесли позитивных результатов. Наоборот, объёмы промышленного производства снизились до послевоенного уровня, передел собственности уничтожил половину промышленно-производственного потенциала страны.

Износ оборудования в электроэнергетике достиг 61 процента, в обрабатывающей промышленности - 57; коммуникации рвутся, подвергая опасности жизни миллионов граждан. Государство теперь не гарантирует людям право на жильё. Реформы ЖКХ, местного самоуправления, монетизация льгот - всё это сбрасывает финансовые нагрузки с государства, с бюджета на плечи обедневшего народа.

Право богатеть и благоденствовать получила небольшая кучка «ближнего круга» пришедших к власти. Разрыв в доходах самых богатых и самых бедных - 4098 раз, в зависимости от регионов. Минимальная зарплата в 2004 году была в 4 раза ниже прожиточного уровня. А средняя за годы реформ составляет по стране всего 70 процентов от бывшей в 1990 году. По стандартам ООН, бедностью считается доход менее 4-х долларов на человека в сутки. Значит, в России за чертой бедности находится две трети населения. По ВВП на душу населения Россия занимает 47 место в мире, а продолжительность жизни находится на последнем месте среди европейских стран.

Поэтому в числе наших программных требований, в первую очередь, значится необходимость вернуть в собственность государства добывающую промышленность, лесные и земельные угодья, водные ресурсы, стратегические предприятия, авиационные, морские и речные порты, морской и речной транспорт, энергетику; прекратить криминальную акцию, именуемую приватизацией; разворованное богатство вернуть народу, а виновных - наказать.

                                                                                                                                                                                                                                      Конец материала

 

                                                                   ВЛАСТЬ ВЕДУЩАЯ

                                                                   

                                                                                                            Фото из Интернета

 

Кимний

16.8.2006

  

                   ВЕЛИКАЯ БИТВА ЗА ЧЕЛОВЕКА          

 

1 Не судите, да не судимы будете, 2 ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить. 3 И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? 4 Или как скажешь брату твоему: "дай, я выну сучок из глаза твоего", а вот, в твоем глазе бревно? 5 Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего. 

                                                                                                                    Мф  7:1-5

                                                                                                                   

Бревно в глазу Алексия 2-го, частокол ненависти в глазах церкви. Они судят идею. Мышление их ложно, душа корыстна. Отождествляют социализм и фашизм, Сталина и Гитлера. Ничтожества, теологический скот. Говорю вам истинно: ваш бог дерьмо, а вы навозные черви. Дурачите темный народ при поддержке темных властей. Истинно Лев Толстой сказал о вас, церковные лжецы!

Движение истории есть трение классов, которое снимается пролетариатом в неклассовое общество. Церковь же служит правящему классу и сама является частным собственником. Церковь отрицает учение Христа, а Путин попросту лжет, когда подбрасывает народу в качестве культуры и народности религию. Жутко низок уровень мышления властных проповедников религиозного порабощения масс. Но иного ожидать от них нельзя. Ибо это и есть идеология правящего класса, идеология лжи, прикинувшейся добродетелью.

Не будь церковь порядочной дрянью, стала бы порядочным человеком и пошла бы дорогой Христа, повела бы народ к свету, к идее. Несмотря на тернии и ссадины. Тернист путь познания, жертвенна тропа служения благу человечества. Прочь с дороги, ублюдки в рясах! Вы не христиане! Вы враги рода человеческого! Всякий враг идеи враг Христа, а враг Христа враг идеи.

Голгофу, видите ли, они увидали, причем не в моменте, а во всем в советском строе! Вы-то и есть голгофа для народа! Еще поразбросает он ваши фальшивые храмы. А не поразбросает, так сам заживет рабом.

Смотри, пролетарий, что попы и капиталисты творят с твоей страной, как издеваются над твоей свободой, как  чернят твою славную историю и порабощают твой дух. Смотри и учись! Ты не должен отдать власть негодяям в рясах и смокингах. Читай и думай, чтоб не прохрюкать свою свободу.

                                                                    «Русская Голгофа» в Бутово»

                                                                                                                 KMnews 22.05.2006

У большинства москвичей слово «Бутово» ассоциируется с новым жилым массивом, вынесенным за южные пределы Московской кольцевой автодороги. Но есть другое Бутово, и оно стоит в одном ряду с такими понятиями, как «Соловки», «Колыма», «Бухенвальд», «Освенцим»...

Когда-то эта земля принадлежала думному дьяку Ф.М.Дрожжину, после его казни, еще при Иване Грозном, усадьба сменила много владельцев. В 20-х гг. прошлого столетия в восточной части бывшего имения появилась сельскохозяйственная колония ОГПУ...

С начала 90-х гг. начался поиск мест массовых расстрелов и захоронений, составлялись списки с именами казненных в Москве и Московской области.

Сегодня о жестоком советском времени напоминают невысокие холмы. Но самое главное – это память, которая живет в сердцах всех верующих, всех тех, кто каждый год в одну из пасхальных суббот собирается на богослужение под открытым небом.

«Русской Голгофой» назвал Бутово Алексий II. 27 мая 2000 г. над погребальными рвами состоялось первое торжественное богослужение. В этом году 21 мая на очередном богослужении, возглавляемом патриархом, собралось все духовенство Москвы и Московской области, пришли родственники жертв политических репрессий и простые прихожане, которые помнят и верят.

2 года назад началось строительство будущего храма Святых Новомучеников и Исповедников Российских. Средства буквально собирали всем миром, инициативную группу возглавил депутат Государственной Думы Олег Скорлуков. На сегодняшний день строительство храма практически завершено... Настенная роспись будет хранить память о тех жестоких временах».

В будние дни в бутовском храме постоянно звучат молитвы к тем, кто воистину есть слава Церкви. Здесь молятся и «о всех в годину лютую на месте сем и в иных местах умученных и убиенных».

 

 

Еще раз напоминаю ридингерову племени по поводу суждения истории и осуждения идеи:

Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы!

 

 

Кимний

18.8.2006

 

 

 

                   ПУШКИН ПРОТИВ ПУТИНА

 

 

                                                                А. С. Пушкин

                                                                Сказка о попе и о работнике его Балде

    Жил-был поп,
    Толоконный лоб.
    Пошел поп по базару
    Посмотреть кой-какого товару.
   
Навстречу ему Балда.
    Идет, сам не зная куда.

    «Что, батька, так рано поднялся?
    Чего ты
взыскался
    Поп ему в ответ: «Нужен мне
работник:
   
Повар, конюх и плотник.
    А где мне найти такого
    Служителя
не слишком дорогого
    Балда говорит: «Буду служить тебе славно,
    Усердно и очень исправно,
   
В год за три щелчка тебе по лбу,
    Есть же мне давай вареную полбу.»
    Призадумался поп,
    Стал себе почесывать лоб.
    Щелк щелку ведь розь.
    Да понадеялся он на русский авось.
    Поп говорит Балде: «Ладно.
    Не будет нам обоим накладно.
    Поживи-ка на моем подворье,
    Окажи свое усердье и проворье».
    Живет Балда
в поповом доме,
   
Спит себе на соломе,
   
Ест за четверых,
    Работает за семерых;

    До светла все у него пляшет,
    Лошадь запряжет, полосу вспашет,
    Печь затопит, все заготовит, закупит,
    Яичко испечет да сам и облупит.
    Попадья Балдой не нахвалится,
    Поповна лишь о Балде и печалится,
    Попенок зовет его тятей;
    Кашу заварит, нянчится с дитятей.
   
Только поп один Балду не любит,
    Никогда его не приголубит,

    О расплате думает частенько;
    Время идет, и срок уже близенько.
    Поп не ест, ни пьет, ночи не спит:
    Лоб у него заране трещит.
    Вот он попадье и признается:
    «Так и так: что делать остается?»
   
Ум у бабы догадлив,
    На всякие хитрости повадлив.

    Попадья говорит: «Знаю средство,
    Как удалить от нас такое бедство:
    Закажи Балде службу, чтоб стало ему невмочь;
    А требуй, чтоб он ее исполнил точь-в-точь.
    Тем ты
и лоб от расправы избавишь,
    И Балду-то без расплаты оставишь».

    Стало на сердце попа веселее,
    Начал он глядеть на Балду посмелее.
    Вот он кричит: «Поди-ка сюда,
    Верный мой работник Балда.
    Слушай:
платить обязались черти
    Мне оброк по самой моей смерти;

    Лучшего б не надобно дохода,
    Да есть на них недоимки за три года.
    Как наешься ты свой полбы,
    Собери-ка с чертей оброк мне полный».
    Балда, с попом понапрасну не споря,
    Пошел, сел у берега моря;
    Там он стал веревку крутить
    Да конец ее в море мочить.
    Вот из моря вылез старый Бес:
    «Зачем ты, Балда, к нам залез?»
    — Да вот
веревкой хочу море морщить,
    Да вас, проклятое племя, корчить
. —
    Беса старого взяла тут унылость.
    «Скажи, за что такая немилость?»
    — Как за что?
Вы не плотите оброка,
    Не помните положенного срока
;
    Вот ужо будет нам потеха,
   
Вам, собакам, великая помеха.
    «Балдушка, погоди ты морщить море,
    Оброк сполна ты получишь вскоре.
    Погоди, вышлю к тебе
внука».
    Балда мыслит: «
Этого провести не штука
    Вынырнул
подосланный бесенок,
    Замяукал он, как голодный котенок:
    «Здравствуй, Балда мужичок;
    Какой тебе надобен оброк?
    Об оброке век мы не слыхали,
    Не было чертям такой печали.
    Ну, так и быть, — возьми, да с уговору,
    С общего нашего приговору —
    Чтобы впредь не было никому горя:
   
Кто скорее из нас обежит около моря,
    Тот и бери себе полный оброк,

    Между тем там приготовят мешок».
    Засмеялся Балда лукаво:
    «Что это выдумал, право?
   
Где тебе тягаться со мною,
    Со мною, с самим Балдою?

    Экого послали супостата!
    Подожди-ка моего меньшого брата».
    Пошел Балда в ближайший лесок,
    Поймал двух зайков, да в мешок.
    К морю опять он приходит,
    У моря бесенка находит.
    Держит Балда за уши одного зайку:
    «Попляши-тка ты под нашу балалайку:
    Ты, бесенок, еще молоденек,
    Со мною тягаться слабенек;
    Это было б лишь времени трата.
    Обгони-ка сперва моего брата.
    Раз, два, три! догоняй-ка».
    Пустились бесенок и зайка:
    Бесенок по берегу морскому,
    А зайка в лесок до дому.
    Вот, море кругом обежавши,
    Высунув язык, мордку поднявши,
   
Прибежал бесенок, задыхаясь,
    Весь мокрешенек, лапкой утираясь,

    Мысля: дело с Балдою сладит.
    Глядь — а Балда братца гладит,
    Приговаривая: «Братец мой любимый,
    Устал, бедняжка! отдохни, родимый».
    Бесенок оторопел.
    Хвостик поджал, совсем присмирел.
    На братца поглядывает боком.
    «Погоди, — говорит, — схожу за оброком».
    Пошел к деду, говорит: «Беда!
    Обогнал меня меньшой Балда!»
    Старый Бес стал тут думать думу.
    А Балда наделал такого шуму,
    Что все море смутилось
    И волнами так и расходилось.
    Вылез бесенок: «Полно, мужичок,
    Вышлем тебе весь оброк —
    Только слушай. Видишь ты палку эту?
    Выбери себе любимую мету.
    Кто далее палку бросит,
    Тот пускай и оброк уносит.
    Что ж? боишься вывихнуть ручки?
    Чего ты ждешь?» — «Да жду вон этой тучки:
    Зашвырну туда твою палку,
    Да и начну с вами, чертями, свалку».
    Испугался бесенок да к деду,
    Рассказывать про Балдову победу,
    А Балда над морем опять шумит
    Да чертям веревкой грозит.
    Вылез опять бесенок: «Что ты хлопочешь?
    Будет тебе оброк, коли захочешь...»
    — «Нет, — говорит Балда, —
    Теперь моя череда,
    Условия сам назначу,
   
Задам тебе, враженок, задачу.
    Посмотрим, какова у тебя сила.
    Видишь, там сивая кобыла?
    Кобылу подыми-тка ты,
    Да неси ее полверсты;
    Снесешь кобылу, оброк уж твой;
    Не снесешь кобылу, ан будет он мой».
   
Бедненький бес
    Под кобылу подлез,
    Понатужился,
    Понапружился,
    Приподнял кобылу, два шага шагнул,
    На третьем упал, ножки протянул.

    А Балда ему: «Глупый ты бес,
    Куда ж ты за нами полез?
    И руками-то снести не смог,
    А я, смотри, снесу промеж ног».
    Сел Балда на кобылу верхом,
    Да версту проскакал, так что пыль столбом.
    Испугался бесенок и к деду
    Пошел рассказывать про такую победу.
    Делать нечего —
черти собрали оброк
    Да на Балду взвалили мешок.

    Идет Балда, покрякивает,
    А поп, завидя Балду, вскакивает,
    За попадью прячется,
    Со страху корячится.
    Балда его тут отыскал,
    Отдал оброк, платы требовать стал.
    Бедный поп
    Подставил лоб:
    С первого щелка
    Прыгнул поп до потолка;
    Со второго щелка
    Лишился поп языка;
    А с третьего щелка
    Вышибло ум у старика.
    А Балда приговаривал с укоризной:
    «
Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной».

    1830

Кимний

19.8.2006

 

 

                                                Зачем Путин снова Балду дурит

                                                            Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной

 

 

 

Почему Балда? Потому что дешевая рабочая сила, а поп – эксплуататор. За свой труд Балда получает от попа полбу, поп от Балды по лбу. Отличие платы попа Балде от расплаты Балды с попом в хитросплетении слов. Балда до тех пор Балда, пока задарма трудится. Верный способ избавиться от эксплуататоров – уничтожить их. Но не просто так, не убить зазря человека, а за свой труд отплатить нанимателю той же взаимностью, которую оказал Балда попу и на которую поп согласился: за полбу по лбу. Не поленом и не лопатой. Касательно попа теми несколькими пальцами, которые Балда складывает, когда крестится. Так пальцы-богомольцы выполняют действительно святую работу: с легкостью щелка избавляют рабочего от эксплуататора духа, от попа! И дал Балда попу за полбу три щелка по лбу: первый за отца, второй за сына, третий за святого духа. Аминь.

Прибавление 

от 23. 08. 2006:

                            Не по нраву Путину сказка, шта мешат попов да буржуя на Русь возворошать.

                                   Стал Путин думати, как от Пушкина избавится. И вызвал министра Фурсенку.

                                                                А поп, завидя Балду, вскакивает,
                                                                За попадью прячется,
                                                                Со страху корячится.
                                                                Балда его тут отыскал,
                                                                Отдал оброк, платы требовать стал.
                                                                Бедный поп
                                                                Подставил лоб:
                                                                С первого щелка
                                                                Прыгнул поп до потолка;
                                                                Со второго щелка
                                                                Лишился поп языка;
                                                                А с третьего щелка
                                                                Вышибло ум у старика.
 

          Три щелка Балды, после которых он балдой быть перестал

 

Первый щелк за Отца Небесного, что дух и разум человеку дает. Мысли же попа не с небес, с потолка он все берет, то бишь выдумывает. Вот и прыгнул поп от первого щелка не до небес, а до потолка. Знай свое место.

Второй щелк за Сына, что воистину об Отце говорит. А язык попа не с небес, а с потолка он все берет, то бишь выдумывает. Вот и лишился поп от второго щелка языка. Ибо язык попа не от Бога, а от ложной веры, от веры эксплуататоров, что гоняются за дешевизной рабочей силы.  

Третий щелк за Святого Духа, которым поп должен был жить, но не жил, ибо вера попа ложная, без совести. Вот и вышибло ум у старика, чтоб не приходило на ум ложное да бессовестное.

 

          ЗА ОТЦА:

          Чем живет поп? Не Небесным. Плотское, бренное, а не вечное и святое вот его "потолок".

          ЗА СЫНА:

          Что говорит поп? Ищет дешевого работника да платить не хочет, и не любит человека. 

          ЗА СВЯТОГО ДУХА:

          Что мыслит поп? Свят ли ум его? Нет! Не духовное, а бренное на уме у попа: как обхитрить Балду.

                                                               А Балда приговаривал с укоризной:
                                                               «
Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной».

           После первого щелка поп показал "высоту" (потолок) своего религиозного мировоззрения.

           После второго щелка поп потерял язык прекратил вещать религиозный обман.

           После третьего щелка навсегда исчез поповский ум, как категория религиозной лжи.

 

                                                                А с третьего щелка
                                                                Вышибло
ум у старика.

 

Что у старика вышибло ум, а не, как говорят, "вышибло дух", означает, что вопрос классовый. Дело идет не об убийстве попа как человеческого существа, а об уничтожении попа как категории религиозного мышления, что означает уничтожение веры эксплуататоров.   

Не будет попа   не будет Балды. Уничтожение класса господ с их ложной верой означает уничтожение класса рабов, им подчиненных. Так, уничтожение класса капиталистов означает уничтожение класса пролетариата. Нет попа нет и Балды. Балда он потому и Балда, что верит попу, а в его лице верит классу эксплуататоров. 

Путин представитель класса эксплуататоров, возвращающий Россию к старой, ложной вере! Эта вера по сути лжехристианство. Что пролетариат вновь стал Балдой, в этом вина Ельцина. Но что Балду заставляют быть Балдой, это не только наступление и преступление Путина, Михалкова, Солженицына и подобных недорослей мышления, надеющихся на русский авось, но и преступное отступление самого Балды, рабочего класса, вновь допустившего к власти над собой волю и веру капиталистов.

Конец прибавления

Что такое поп, в чем его существо? Поп есть работник веры. Он не трудящийся, а ищет того, кто станет на него трудиться. Подход попа к наемному работнику суть эксплуататорский присвоение труда. Балда он до тех пор Балда, пока на рынке труда есть тот, кто Балду дурит. А кто же дурит Балду, как не поп? Ибо что же на самом деле есть слово "дурить", если это не обман веры? Вера дело попа. Но трудящийся Балда верит в свою силу, а поп при расплате надеется на "авось". Вера попа связана с чертовщиной, и за это черти должны платить попу оброк. Весь труд попа чертовщина. А черти на то и черти, что без совести, и потому они не платят попу. А поп не платит работнику, поскольку по природе своего лживого поприща не имеет совести. Таким образом, поп связан с чертовщиной, и весь его труд это обман трудящихся.

Первое дело попа вера. Первое дело попа лишено совести и проявляет себя как надувательство, как погоня за дешевизной при покупке рабочего товара на рынке труда. Не Балда нашел попа, а сам поп взыскался. Потому что Балда по жизни идет туда, сам не зная куда; он еще не владеет своей волей, не имеет знания жизни и веры труда. Потому-то и "жил-был поп", что Балда не имел своей рабочей веры, а вся его вера принадлежала попу. Поэтому Балда и есть Балда.     

    Жил-был поп,
    Толоконный лоб.
    Пошел поп по базару
    Посмотреть кой-какого
товару.
   
Навстречу ему Балда.
    Идет, сам не зная куда.

    «Что, батька, так рано поднялся?
    Чего ты
взыскался
    Поп ему в ответ: «Нужен мне
работник:
   
Повар, конюх и плотник.

 Доколе Балда будет идти сам не зная куда, он будет встречать попа. Пойди Балда Новой дорогой и не видать ему попа, и не быть попу. Но чтобы к такому новому обществу прийти, надо знать, куда идешь. Знание являет новую веру веру духа и истины – веру освобожденного труда. В обществе трудящихся нет попов, ибо там человек верит в себя, верит в свою силу, обладает силой духа и опирается на силу разума!

Хитер поп. Имея в виду повара, конюха и плотника, он не говорит "Нужны мне три работника", но он говорит: нужен мне работник. В попе выражена родовая черта эксплуататора – софистика, словесная эквилибристика. Балда это понимает, скорее, чувствует.

Балда еще не понимает того, что понимает разум, – что он, Балда, есть товар; и потому он Балда, что он товар. Но Балда понимает свое рабство по-своему, как отношение веры, отношение совести. Поэтому Балда сам в себе свободен. Эксплуатация бессовестна, но Балда противопоставляет эксплуатации совесть. Он рассчитывается с попом по совести, как договорился, без обмана. Балда не обладает хитростью попа, ибо хитрость попа в связи с чертовщиной: как и поп, черти не платят положенного. Принял поп чертову сторону, остался без совести и в этом труд попа, выполненный для чертей; а потому и обязаны черти платить ему оброк. Но в том-то и суть, что договор бессовестности есть сама бессовестность: поп, как и черти, не живет по совести. Поп не оплачивает труд Балды, а черти не оплачивают труд попа, который заключается в чертовщине обмана, в бессовестности попа перед Балдой. Труд совесть любит, а совесть труд величает. Поп не трудится на совесть, и потому совесть свою он не трудом мерит, а оброком чертовым: 

      Слушай: платить обязались черти
      Мне оброк по самой моей смерти;

      Лучшего б не надобно дохода,
      Да есть на них недоимки за три года.

Такова классовая сущность церкви и Путина, это чертовщина по имени эксплуатация труда.

 

Кимний

21.8.2006

ред.22-23.08.2006

 

 

        Главная причина дурного устройства жизни есть ложная вера

                                                                                                                                                                           Лев Толстой

 

 

Низка культура мысли Путина, ложна вера его. С усердием, достойным более нужного применения, навязывает он обществу извращенное христианство и подавляет свободу духа проституированной верой правящего класса. Закон насилия выставил Путин против закона любви. Слабость мышления порождает слабость веры и уводит человека от объективного познания сущности вещей в зависимость от субъективной воли класса мошенников с их религиозно-идеологической системой насилия над обществом. Учредительной субстанцией мошеннического христианства является горячо любимая и почитаемая Путиным церковь. Но предмет почтения неразвитого ума извращенное христианство не вызывает уважения у людей истинной культуры, в числе которых Александр Сергеевич Пушкин и Лев Николаевич Толстой. Последний же сказал, что для исправления существующего зла жизни необходимо обличение религиозной лжи и установление религиозной истины в себе каждым отдельным человеком.

Установление религиозной истины не является простым делом для каждого, а есть следствие общего научного понятия, отсутствие которого, с одной стороны, ведет к ложному утверждению, что у каждого своя истина, а с другой стороны, полагает произвол и способствует присвоению церковью "права первородства" в определении религиозной истины и нравственного закона жизни.    

Путин поставил религиозную ложь в основание государственной идеологии. Церковь с неслыханной наглостью посредством закона насилия вторгается во все сферы жизни, чтобы подавить научное мировоззрение и вернуть сознание в область преданий и высосанных из пальца установлений морали. Установление религиозной истины подавляется стервозными СМИ, из которых бизнес-оплаченные выродки ведут истребительную войну против свободного духа и истинной веры, против понятия коммунистической, или абсолютной, идеи.

Кимний

22.8.2006

 

 

 

                                                  Будь счастлив товарищ, Уго!   

                                                 

                                                                                                     

                                                                   ...Мы можем спасти мир от безумия, фашизма, войны, от

                                                                   агрессии и "цветных революций".    Уго Чавес

                                                                                                                                                                                  

                                                  

                                                                     ЛЕВ ТОЛСТОЙ

                                 ЗАКОН НАСИЛИЯ И ЗАКОН ЛЮБВИ

      Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить, а бойтесь более того, кто может и тело и душу погубить.    

                                                                                                                          Мф 10, 28

   Вследствие извращения христианства жизнь христианских народов стала хуже языческой.

   Исправление существующего зла жизни не может начаться ни с чего другого, как только с обличения религиозной лжи и установления религиозной истины в себе каждым отдельным человеком.   

   Страдания жизни неразумной приводят к сознанию необходимости разумной жизни.  

   Все бедствия и всего человечества и отдельных людей не бесполезны и ведут человечество, хотя и окольным путем, всё к той же одной деятельности, которая предназначена людям: совершенствованию.

  

                                                                                                                     ПРЕДИСЛОВИЕ

  

   Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были   злы. Ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы; а поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге сделаны.

                                                                                                                            Ин 3, 19-21

  

                              Нет несчастия хуже того, когда человек начинает бояться истины, чтобы она не обличила его.

                                                                                                                                                                                                                              Паскаль

                                                                                                                                                                                                   

    Слава добрых в их совести, а не в устах людей.

   Пишу я то, что пишу, только потому, что, зная то одно, что может освободить людей христианского мира от тех страшных телесных страданий и, главное, от того духовного развращения, в которых они всё дальше и дальше погрязают, я, стоя на краю гроба, не могу молчать.

    В наше время не может не быть ясно для всех мыслящих людей то, что жизнь людей, не одних русских людей, но всех народов христианского мира, с своей, всё увеличивающейся нуждой бедных и роскошью богатых, с своей борьбой всех против всех, революционеров против правительств, правительств против революционеров, порабощенных народностей против поработителей, борьбы государств между собою, запада с востоком, с своими всё растущими и поглощающими силы народа вооружениями, своей утонченностью и развращенностью, что жизнь такая не может продолжаться, что жизнь христианских народов, если она не изменится, неизбежно будет становиться все бедственнее и бедственнее.

   Это ясно многим, но, к сожалению, люди часто не видят причины этого бедственного положения и еще менее видят средство избавления. Причиною этого положения признаются многие, самые разнообразные условия и предлагаются самые разнообразные средства избавления. А между тем причина одна, одно и средство избавления.

   Причина бедственного положения христианских народов отсутствие среди христианских народов общего им всем высшего понимания смысла жизни, веры и вытекающего из него руководства поведения.

   Средство избавления от этого бедственного положения, и средство не фантастическое, не искусственное, а самое естественное, состоит в усвоении людьми христианского мира открытого им 19 веков тому назад высшего, соответствующего теперешнему возрасту человечества понимания жизни и вытекающего из него руководства поведения, то есть христианского учения в его истинном смысле.

  

                                                                                                     I

  

   Одно из самых грубых суеверий есть суеверие научных людей о том, что человек может жить без веры.

   Истинная религия есть такое установленное человеком отношение к окружающей его бесконечной жизни, которое связывает его жизнь с этой бесконечностью и руководит его поступками.

   Если ты сознаешь, что у тебя нет веры, знай, что ты в самом опасном положении, в котором только может находиться человек в этом мире.   

  Люди могут жить и живут свойственной людям разумной и согласной жизнью только тогда, когда соединяются пониманием смысла жизни, то есть верой в одно и то же, одинаково удовлетворяющее большинство их понимание смысла жизни и вытекающее из этого понимания руководство в поступках. Когда же случается то, что и не может не случаться, так как объяснение смысла жизни и вытекающее из него руководство поведения никогда не бывает последним, а постоянно всё более и более уясняется, -- когда случается то, что понимание смысла жизни, ставшее более точным и определенным, требует вытекающего из этого уяснения иного, чем прежнее, руководства поведения, жизнь же народа или народов продолжает идти по-прежнему, то жизнь таких народов бывает и разъединенной и бедственной. И разъединенность эта и бедственность не переставая увеличиваются по мере того, как люди, не усваивая свойственного времени религиозного понимания и вытекающего из него руководства поведения, продолжают жить по руководству, вытекающему из прежнего, отжитого уже понимания жизни, и, кроме того, чтобы усвоить свойственное времени религиозное понимание, стараются искусственно придумать такое понимание жизни, которое оправдывало бы их устройство жизни, не соответствующее уже духовным требованиям большинства людей.

   Повторялось это много раз в истории, но никогда, я думаю, этот разлад между образом жизни людей, отставших от религиозного уяснения смысла жизни и вытекающего из него руководства поведения, не был так велик, каков он теперь среди христианских народов, не принявших открытого им христианского учения в истинном его значении и вытекающего из этого учения руководства поведения, а живущих и продолжающих жить прежней языческой жизнью.

  Разлад этот в жизни христианских народов в особенности велик, я думаю, потому, что объяснение понимания жизни, внесенное христианством в сознание народов, слишком далеко опередило склад жизни народов, принявших его, а потому и вытекающее из него руководство поведения было слишком противоположно не только личным привычкам людей, но и всему складу жизни языческих народов, принявших христианское учение.

  От этого-то и произошла та поразительная разъединенность, безнравственность, бедственность, неразумие жизни христианских народов.

  Произошло это оттого, что люди христианского мира, приняв, под видом христианства, церковное учение, отличавшееся в своих основах от язычества только своей неискренностью и искусственностью, очень скоро перестали верить в это учение, не заменив его никаким другим. Так что люди христианского мира, всё больше и больше освобождаясь от веры в извращенное христианское учение, дошли, наконец, до того положения, в котором они находятся в настоящее время, что большинство их не имеет никакого объяснения смысла своей жизни, то есть никакой религии, веры и никакого общего руководства поведения. Большинство людей, рабочий народ, хотя по внешности и держится старой, церковной веры, уже не верит в нее, не руководствуется ею в жизни, а держится ее только по привычке, преданию и ради приличия. Меньшинство же, так называемые образованные классы, большей частью или уже сознательно не верят ни во что и только ради политических целей некоторые из них притворяются, что верят еще в церковное христианство, или же самое малое меньшинство искренно верят в учение, несовместимое с жизнью и отставшее от нее, и разными сложными софизмами стараются оправдать свою веру.

  В этом главная и единственная причина переживаемого в наше время христианскими народами бедственного положения.

  Бедственное положение это усиливается еще тем, что, так как это состояние неверия продолжается уже много времени, сделалось то, что среди людей христианского мира те из них, которым его положение безверия выгодно, все властвующее классы, либо самым бессовестным образом притворяются, что верят в то, чему не верят и не могут верить, либо, в особенности наиболее развращенные из них ученые, прямо проповедуют, что для людей нашего времени совсем и не нужно ни какого бы то ни было объяснения смысла жизни веры, ни какого бы то ни было вытекающего из веры руководства поступков, а что единственный основной закон жизни человеческой есть закон развития и борьбы за существование и что поэтому жизнь людей может и должна быть руководима только похотями и страстями людскими.

  В этом-то бессознательном неверии народа и сознательном отрицании веры так называемых образованных людей христианского мира и заключается причина бедствий людей этого мира.

 

                                                                                                   II

 

   Человек обладает непреодолимым стремлением верить, что его не видят, когда он ничего не видит, как дети, которые закрывают глаза, чтобы их не увидали.

                                                                                                                                                                                                                                               Лихтенберг

  

   Люди нашего времени верят, что вся бессмысленность и жестокость нашей жизни с безумным богатством нескольких, с завистливой озлобленной нищетой большинства, с насилием, вооружениями и войнами, не видны никому и что ничто не мешает нам продолжать жить такою жизнью.  

   Заблуждение не перестает быть заблуждением от того, что большинство разделяет его.   

  Люди христианского мира, приняв под видом христианского учения составленное церковью извращение его, заменившее язычество и сначала отчасти удовлетворявшее людей своими новыми формами, перестали со временем верить и в это извращенное церковью христианство и дошли наконец до того, что остались без всякого религиозного понимания жизни и вытекающего из него руководства поведения. А так как без такого общего всем или по крайней мере общего большинству людей понимания смысла и вытекающего из него общего руководства поступков жизнь людей не может не быть и неразумной, и бедственной, то чем дальше продолжалась такая жизнь людей христианского мира, тем она становилась всё более и более и неразумной и бедственной, И жизнь эта в наше время дошла до той степени неразумия и бедственности, при которой она не может уже продолжаться в прежних формах. Большинство рабочего народа, лишенного земли и потому возможности пользоваться произведениями своего труда, ненавидит землевладельцев и капиталистов, держащих его в рабстве. Землевладельцы и капиталисты, зная отношение к себе рабочих, боятся и ненавидят их и с помощью организованного правительством насилия удерживают их в рабстве. И равномерно, не переставая ухудшается положение рабочих, увеличивается их зависимость от богатых, и так же равномерно, не переставая увеличивается богатство богатых, их власть над рабочим народом и их страх и ненависть. Так же равномерно увеличиваются и не могущие иметь конца вооружения народов против народов, затрачивающие всё большие и большие труды рабов-рабочих на сухопутные, водяные, подводные, воздушные сооружения, имеющие целью только приготовления к международным массовым убийствам. И убийства эти совершались, совершаются и не могут не совершаться, так как все христианские народы (не как люди, а как народы), соединенные в государства, ненавидят друг друга и другие, нехристианские государства и всякую минуту готовы наброситься друг на друга. Кроме того, нет ни одного большого христианского государства, которое, по каким-то никому ненужным патриотическим преданиям, не держало бы, против их воли, в своей власти один или несколько небольших народов, принуждаемых к участию в жизни ненавидимого ими большого народа: Австрия, Пруссия, Англия, Россия, Франция с своими покоренными народами: Польшей, Ирландией, Индией, Финляндией, Кавказом, Алжиром и др. Так что, кроме всё растущей ненависти бедных против богатых, такой же ненависти больших народов друг против друга, еще всё разрастается и разрастается ненависть угнетенных народов против угнетающих. И что хуже всего это то, что все ненависти эти, самые противные природе человека, как больших народов друг к другу, так и покоренных народов к покорителям и наоборот, не только не осуждаются, как всякое недоброе  чувство людей к людям, а, напротив, восхваляются, возводятся в заслугу, в добродетель. Ненависть задавленных рабочих к богатым и властвующим восхваляется как любовь к свободе, к братству, равенству. Ненависть немцев к французам, англичан к янки и русских к японцам и т. п. и обратно считается добродетелью патриотизма. Так же и еще больше ценится патриотическая ненависть поляков к русским и пруссакам, и пруссаков и русских к полякам, финляндцам и обратно.

   И это не всё. Все эти бедствия не показывали бы еще то, что жизнь христианских народов не может продолжаться в том же направлении. Бедствия эти могли бы быть случайным, временным явлением, если бы среди этих народов было какое-нибудь общее им всем религиозное руководящее начало. Но этого-то и нет; нет ничего подобного общему руководящему религиозному началу среди народов христианского мира. Есть ложь религиозная, церковная, и не одна, а несколько различных, враждебных между собою: католическая, православная, лютеранская и др., есть ложь научная и тоже много разных, враждебных друг другу. Есть лжи политические, международные, партийные, есть лжи искусства, лжи преданий и привычек; есть много самых разнообразных лжей, но руководства, нравственного руководства, вытекающего из религиозного мировоззрения, нет никакого. И люди христианского мира живут, как животные, руководствуясь в своей жизни одними личными интересами и борьбой друг с другом, тем только отличаясь от животных, что животные остаются с незапамятных времен с тем же желудком, когтями и клыками; люди же переходят и всё с большей и большей быстротой от грунтовых дорог к железным, от лошадей к пару, от устной проповеди и письма к книгопечатанию, к телеграфам, телефонам, от лодок с парусами к океанским пароходам, от холодного оружия к пороху, пушкам, маузерам, бомбам и аэропланам. И жизнь с телеграфами, телефонами, электричеством, бомбами и аэропланами, и с ненавистью всех против всех, руководимая не каким-либо соединяющим людей духовным началом, а, напротив, разъединяющими всех животными инстинктами, пользующимися для своего удовлетворения умственными силами, становится всё безумнее и безумнее, всё бедственнее и бедственнее.

  

                                                                                                 III

  

   Те, которые думают, что нельзя руководить людьми иначе, как насилием, пренебрегая их разумом, делают с людьми то же, что делают с лошадьми, ослепляя их, чтобы они смирнее ходили по кругу.

   Для чего же разум людей, если на них можно воздействовать только насилием.

 

   Право сильного не есть право, но простой факт, который может быть правом, только покуда не встречает протеста и сопротивления. Это как бы холод, тьма, тяжесть, которые должны быть переносимы до тех пор, покуда не найдешь отопления, освещения, рычага. Вся человеческая промышленность есть освобождение из-под власти грубой природы; прогресс же справедливости есть не что иное, как ряд ограничений, которым подвергалась тирания сильного. Как медицина состоит в победе над болезнью, так благо состоит в победе над слепым зверством и необузданными вожделениями человека-зверя. Таким образом, я вижу всегда один и тот же закон, возрастающее освобождение личности, восхождение всего существа в жизни к благу, к справедливости, к мудрости. Алчная жадность есть точка отправления; разумное великодушие есть точка достижения.

                                                                                                                                                                                                                                                Амиель

  

Из того, что возможно насилием подчинить людей справедливости, вовсе не следует, чтобы было справедливо подчинить людей насилию.

                                                                                                                                                                                                                                                Паскаль

  

  Насилие производит только подобие справедливости, но удаляет людей от возможности жить справедливо без насилия.

  Большинство людей христианского мира чувствует всё увеличивающуюся и увеличивающуюся бедственность своего положения и употребляет для избавления себя то средство, которое по своему миросозерцанию оно одно считает действительным. Средство это насилие одних людей над другими. Одни люди, считающие для себя выгодным существующий порядок, насилием государственной деятельности стараются удержать этот порядок, другие тем же насилием революционной деятельности стараются разрушить существующее устройство и установить на место его другое, лучшее.

   Революций и подавлений их в христианском мире было много. Внешние формы изменялись, но сущность государственного устройства: власть немногих над многими, развращенность, ложь и страх перед угнетаемыми властвующих классов, задавленность, порабощение, одурение и озлобленность народных масс если и изменялись по форме, то по существу не только не уменьшались, но заметно увеличивались и увеличиваются. То, что совершается теперь в России, особенно ясно выставляет всю не только бесцельность, но очевидную зловредность употребления насилия как средства соединения людей.

   В каждой газете последнего времени всё реже и реже известия о том, где и как ограблена касса, где убиты жандарм, офицер, городовые, где обнаружено покушение, и в каждой газете всё чаще и чаще известия о казнях и смертных приговорах.

   Застреливают и вешают не переставая уже год и два, и задавлены и застрелены тысячи. Побито и разорвано революционными бомбами тоже тысячи; но так как в последнее время убиваемых властвующими всё больше и больше, убиваемых же революционерами всё меньше и меньше, то правящие классы торжествуют, и им кажется, что они победили и что они теперь будут продолжать свою обычную жизнь, насилием поддерживая обман и обманом поддерживая насилие.

  Сущность заблуждения всех возможных политических учений, как самых консервативных, так и самых передовых, приведшего людей к их бедственному положению, в том, что люди этого мира считали и считают возможным посредством насилия соединить людей так, чтобы они все, не противясь, подчинялись одному и тому же устройству жизни и вытекающему из него руководству в поведении. Понятно, что люди могут, подчиняясь страсти, заставлять посредством насилия несогласных с ними людей исполнять свою волю. Можно силою вытолкать человека или втащить его туда, куда он не хочет идти. (Как животные, так и люди всегда и поступают так под влиянием страсти.) И это понятно, но совершенно непонятно рассуждение о том, что насилие может быть средством побуждения людей к совершению желательных нам поступков.

   Всякое насилие состоит в том, что одни люди под угрозой страданий или смерти заставляют других людей делать то, чего не хотят насилуемые. И потому насилуемые делают то, чего они не хотят, только до тех пор, пока они слабее насилующих и не могут избавиться от того, что им угрожает за неисполнение требуемого. Как только они сильнее, то они естественно не только перестают делать то, чего не хотят, но, раздраженные борьбой с насиловавшими и всем перенесенным от них, сначала освобождаются от насилующих, а потом заставляют в свою очередь несогласных с ними делать то, что они считают для себя хорошим и нужным. И потому казалось бы ясно, что борьба насилующих с насилуемыми никак не может соединить людей, а, напротив, чем дальше продолжается, тем больше разъединяет их. Казалось бы, это так ясно, что не стоило бы говорить про это, если бы с давнего времени обман о том, что насилие одних людей над другими может быть полезно людям и соединять их, не был бы так распространен и принят молчаливым согласием, как самая несомненная истина, не только теми, кому выгодно насилие, но и большинством тех самых людей, которые более всего страдали и страдают от насилия. Обман этот существует давно, и до христианства и после него, и оставался и остается еще во всей силе и теперь во всем христианском мире.

   Разница между тем, что было в старину, до появления христианства, и тем, что есть теперь в христианском мире, только в том, что неосновательность предположения о том, что насилие одних людей над другими может быть полезно людям и соединять их, в старину была совершенно скрыта от людей, теперь же, выраженная особенно ясно в учении Христа истина о том, что насилие одних людей над другими не может соединять, а может только разъединять людей, всё более и более уясняется. А как только люди понимают, что насилие одних людей над другими, кроме того, что мучительно для них, еще и не разумно, как тотчас же люди, прежде спокойно переносившие насилие, возмущаются и озлобляются против него. Это самое происходит теперь во всех народах среди насилуемых.

   Но мало того, что истину, эту всё более и более сознают насилуемые, ее сознают в наше время и насилующие. У самих насилующих в наше время уже нет уверенности в том, что, насилуя людей, они поступают хорошо и справедливо. Заблуждение его разрушается как для правителей, так и для борющихся с ними. Увлеченные своим положением, как те, так и другие хотя и стараются всякого рода убеждениями, большей частью лживыми, убедить себя, что насилие полезно и необходимо, в глубине души уже знают, что, делая свои жестокие дела, они достигают только подобия того, чего желают, и то только временно, в сущности же отдаляющего, а не приближающего их к цели.

   Вот это-то сознание, всё яснее и яснее усваиваемое людьми христианского мира, и приводит их неизбежно к тому выходу, который один может вывести их из их бедственного настоящего положения. Выход этот в одном; в принятии человечеством скрытого от людей учения Христа в его истинном значении, неизвестного еще большинству людей и вытекающего из него руководства поведения, исключающего насилие.

  

                                                                              IV

  

   Когда среди 100 человек один властвует над 99, это несправедливо, это деспотизм; когда 10 властвует над 90, это также несправедливо, это олигархия; когда же 51 властвует над 49 (и то только в воображении в сущности же опять 10 или 11 из этих 51) тогда это совершенно справедливо, это свобода!

   Может ли быть что-нибудь смешнее, по своей очевидной нелепости, такого рассуждения, а между тем это самое рассуждение служит основой деятельности всех улучшателей государственного устройства.

  

   Народы земли трепешут и содрогаются. Всюду чувствуется какая-то работа сил, как бы подготовляющая землетрясение. Никогда еще человек не имел за собою такой огромной ответственности. Каждый момент приносит с собою всё более и более важные заботы. Чувствуется, что что-то великое должно совершиться. Но перед явлением Христа мир ждал великих событий и, однако, не принял его, когда он пришел. Так и теперь мир может испытывать муки родов перед его новым пришествием и всё не понимать того, что происходит.

                                                                                                                                                                                                                                        Люси Малори

  

     И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить.

                                                                                                                           Мф 10, 28

 

   Государства христианского мира не только дошли, но перешли в наше время тот предел, до которого доходили перед своим распадением государства древнего мира. Это особенно ясно видно из того, что в наше время всякий шаг вперед в технических усовершенствованиях не только не содействует общему благу, но, напротив, всё с большей и большей очевидностью показывает, что все эти усовершенствования могут только увеличить бедствия людей, но никак не уменьшить их. Можно выдумать еще новые -- подводные, подземные, воздушные, надвоздушные снаряды для быстрейшего перенесения людей с места в место и новые приспособления для распространения людских речей и мыслей, но так как переносимые из места в место люди ничего другого, кроме зла, не хотят, не умеют и не могут делать, то и распространяемые ими мысли и речи ни к чему иному, как только к злу, не могут побуждать людей. Те же, всё усовершенствующиеся и усовершенствующиеся средства истребления друг друга, которые делают всё более и более возможными убийства без подвержения себя опасности, только всё яснее и яснее показывают невозможность продолжения деятельности христианских народов в том направлении, в котором она теперь происходит.

   Жизнь христианских народов теперь ужасна и в особенности по отсутствию какого бы то ни было нравственного начала, соединяющего их, и по неразумности своей, сводящей человека, несмотря на все его умственные приобретения, в нравственном отношении на степень низшую, чем животные, и, главное, по той сложности установившейся лжи, которая всё более и более скрывает от людей всю бедственность и жестокость их жизни.

   Ложь поддерживает жестокость жизни, жестокость жизни требует всё больше и больше лжи, и, как ком снега, неудержимо растет и то и другое.

   Но всему бывает конец. И я думаю, что конец этого бедственного положения народов христианского мира наступил теперь.

   Положение людей христианского мира ужасно, но вместе с тем оно то самое, которое не могло не быть, которое должно было быть и которое неизбежно должно привести эти народы к избавлению. Страдания, испытываемые людьми христианского мира, вытекающие из отсутствия свойственного нашему времени религиозного миросозерцания, суть неизбежные условия роста и неизбежно должны окончиться принятием людьми свойственного их времени религиозного миросозерцания.

   Свойственное же нашему времени миросозерцание есть то понимание смысла человеческой жизни и вытекающее из него руководство поведения, которое было открыто христианским учением в его истинном значении 1900 лет тому назад, но было скрыто от людей искусственным и лживым церковным извращением.

  

                                                                                                   V

  

   С того часа, как первые члены соборов сказали: "изволися нам и святому духу", то есть вознесли внешний авторитет выше внутреннего, признали результат жалких человеческих рассуждений на соборах важнее и святее того единого истинно святого, что есть в человеке, его разума и совести, с того часа началась та ложь, убаюкивающая тела и души людей, которая погубила миллионы человеческих существ и продолжает до сей поры свое ужасное дело.

  

   В 1682 год в Англии доктор Лейтон, почтенный человек, написавший книгу против епископства, был судим и приговорен к следующим совершенным над ним наказаниям. Его жестоко высекли, потом отрезали ухо и распороли одну сторону носа, потом горячим железом выжгли на щеке буквы S. S.: сеятель смут. После семи дней его опять высекли, несмотря на то, что рубцы на спине еще не зажили, и распороли другую сторону носа и отрезали другое ухо и выжгли клеймо на другой щеке. Все это было сделано во имя христианства.

                                                                                                                                                                                                                             Морисон Давидсон

  

   Христос не основывал никакой церкви, не устанавливал никакого государства, не дал никаких законов, никакого правительства, ни внешнего авторитета, но он старался написать закон бога в сердцах людей с тем, чтобы сделать их самоуправляющимися.

                                                                                                                                                                                                                                  Герберт Ньютон

    

   Особенность положения христианских народов нашего времени в том, что народы эти основали свою жизнь на том учении, которое в своем истинном значении разрушает эту жизнь, и это скрытое прежде значение начинает уясняться. Христианские народы построили дом свой даже не на песке, а на тающем льду. И лед начинает таять и уже растаял, и дом валится.

   Пока большинство людей, обманутое церковным учением, имея самое смутное понятие об истинном значении учения Христа, вместо прежних идолов, обоготворяло Христа-бога, его мать, угодников, поклонялось мощам, иконам, верило в чудеса, таинства, верило в искупление, в непогрешимость церковной иерархии, языческое устройство мира могло держаться и удовлетворять людей. Люди одинаково верили и в то объяснение смысла жизни, которое давала им церковь, и в вытекающее из него руководство поведения, и вера эта сближала людей. И так это было, пока люди не видели того, что таилось за этой церковной верой, которую им выдавали за истинную. Но несчастье церковной веры состояло в том, что существовало евангелие, которое самими же церквами было признано священным. Как ни старались церковники скрыть от людей сущность этого учения, выраженного в евангелиях,ни запрещения переводов евангелия на всем понятный язык, ни лжетолкование их ничто не могло затушить свет, прорывающийся сквозь церковные обманы и освещающий души людей, всё более и более ясно сознающих великую истину, которая была в этом учении.

   Как только о распространением грамотности и печати люди стали узнавать евангелие и понимать то, что в нем написано, люди не могли уже, несмотря на все извороты церкви, не увидать того бьющего в глаза противоречия, которое было между государственным устройством, поддерживаемым церковью, и учением евангелия. Евангелие прямо отрицало и церковь и государство с своими властями.

   И противоречие это, становясь всё более и более очевидным, сделало наконец то, что люди перестали верить в церковную веру, а в большинстве своем продолжали, по преданию, ради приличия, отчасти и страха перед властью, держаться внешних форм церковной веры, одинаково, как католической, православной, так и протестантской, не признавая уже ее внутреннего религиозного значения.

   Так это случилось с огромным большинством рабочего народа. (Я не говорю про те небольшие общины людей, прямо отрицавших церковное учение и устанавливающих свое более или менее близкое к христианскому, в его истинном значении, учение, не говорю потому, что число таких людей слишком ничтожно в сравнении с огромной массой людей, всё больше и больше освобождавшихся от всякого религиозного сознания.)

   То же самое случилось и с нерабочими, учеными людьми христианского мира. Люди эти еще яснее, чем простые люди, увидали всю несостоятельность и внутренние противоречия церковного учения и естественно откинули это учение, но вместе с тем не могли признать и истинное учение Христа, так как это учение было противно всему существующему строю и, главное, их исключительно выгодному положению в нем.

   Так что в наше время в нашем христианском мире одни люди, огромное большинство людей, живут, внешним образом исполняя еще церковные обряды по привычке, для приличия, удобства, из страха перед властями или даже корыстных целей, но не верят и не могут верить в учение этой церкви, уже ясно видя ее внутреннее противоречие; другая же, всё увеличивающаяся часть населения уже не только не признает существующей религии, но признает, под влиянием того учения, которое называется "наукой", всякую религию остатком суеверия и не руководится в жизни ничем иным, кроме своих личных побуждений.

   С людьми, принявшими религиозное учение, превосходящее их силы, а таково было христианское учение для язычников, принявших его тогда, когда жизнь общественная в форме государственного насильнического устройства уже глубоко вкоренилась в нравы и привычки людей, с людьми, принявшими христианское учение, случилось нечто, кажущееся сначала противоречивым, а вместе с тем такое, чего не могло не случиться. Именно то, что эти народы, вследствие того, что приняли самую высокую для своего времени религию, лишились всякой религии и пали в своем религиозном и нравственном состоянии ниже людей, исповедующих гораздо более низкие или даже самые грубые религиозные учения.

  

                                                                                                  VI

  

   Церковное извращение христианства отдалило от нас осуществление царства божия, но истина христианства, как огонь в сухом дереве, прожгла свою оболочку и выбилась наружу. Значение христианства видно всем, и влияние его уже сильнее того обмана, который скрывает его.

  

   Я вижу новую религию, основанную на доверии к человеку; призывающую к тем нетронутым глубинам, которые живут в нас; верующую в то, что он может любить добро без мысли о награде; в то, что божественное начало живет в человеке.

                                                                                                                                                                                                                                                    Вольтер

  

   То, что нам нужно, что нужно народу, то, чего требует наш век для того, чтобы найти выход из той грязи эгоизма, сомнения и отрицания, в которые он погружен, это вера, в которой наши души могли бы перестать блуждать в отыскивании личных целей, могли бы все идти вместе, признавая одно происхождение, один закон, одну цель. Всякая сильная вера, которая возникает на развалинах старых, изжитых верований, изменяет существующий общественный порядок, так как каждая сильная вера неизбежно прилагается ко всякой отрасли человеческой деятельности.

   Человечество повторяет в разных формулах и различных степенях слова молитвы господней: "Да приидет царство твое на земле, как и на небе".

                                                                                                                                                                                                                                                    Мадзини

  

   Нельзя ни взвесить, ни измерить того вреда, который производила и производит ложная вера. Вера есть установление отношения человека к богу и миру и вытекающее из этого отношения определение своего назначения. Какова же должна быть жизнь человека, если это отношение и вытекающее из него определение назначения ложны?

   Недостаточно откинуть ложную веру, то есть ложное отношение к миру. Нужно еще установить истинное

  Трагизм положения людей христианского мира в том, что, по неизбежному недоразумению, христианскими народами принято было, как свойственное им религиозное учение, такое учение, которое в своем истинном значении самым определенным образом отрицало, разрушало весь тот строй общественной жизни, которым жили уже эти народы и вне которого не могли себе представить жизни.

   В этом и трагизм положения, в этом и великое, исключительное благо христианских народов.

   В том извращенном виде, в котором христианское учение было предложено языческим народам, оно представлялось им только как некоторое смягчение грубости понимания божества, как более высокое понимание назначения человека и требований нравственности. Истинное же значение учения до такой степени было скрыто от них сложными догматами и привлекательными внушительными обрядами, что оно и не подозревалось ими. А между тем учение это в его истинном значении было не только ясно выражено в тех, признаваемых церквами божественным откровением, книгах евангелия, которое было нераздельно с извращенным учением, но учение это было до такой степени свойственно, родственно душам человеческим, что, несмотря на всё загромождение и извращение учения ложными догматами, наиболее чуткие к истине люди всё чаще и чаще воспринимали учение в его истинном значении и всё яснее и яснее видели противоречие устройства мира с истинным христианским учением.

   Не говоря уже об учителях церкви древнего мира: Татиане, Клименте, Оригене, Тертуллиане, Киприане, Лактанции и других, противоречие это сознавалось и в средние века, в новое же время выяснялось всё больше и больше и выражалось и в огромном количестве сект, отрицающих противное христианству государственное устройство с необходимым условием существования его насилием, и в самых разнообразных гуманитарных учениях, даже не признающих себя христианскими, которые все, так же, как и особенно распространившиеся в последнее время учения социалистические, коммунистические, анархические, суть не что иное, как только односторонние проявления отрицающего насилие христианского сознания в его истинном значении.

   В том, что народы христианского мира приняли в скрытом, извращенном виде то учение, которое в своем настоящем значении неизбежно должно было разрушить тот строй жизни, в котором они живут и с которым не хотят расстаться, в этом причина страданий христианских народов. Великое же благо их в том, что, приняв в извращенном виде христианство, включавшее в себя скрытую от них истину, они неизбежно приведены теперь к необходимости принятия христианского учения уже не в извращенном, а в том истинном смысле, в котором оно всё более и более выяснялось и вполне уже выяснилось теперь и которое одно может спасти людей от того бедственного положения, в котором они находятся.

  

                                                                                                VII

  

   Главная причина дурного устройства жизни есть ложная вера.

  

   Мы должны с глубоким вниманием относиться к нашим общественным делам; мы должны быть готовы изменять наши мнения, отказываться от старых взглядов, усваивать новые. Мы должны бросать предрассудки и рассуждать с совершенно свободным умом. Моряк, который будет ставить одни и те же паруса, невзирая на перемены в ветре, никогда не достигнет своей гавани.

                                                                                                                                                                                                                                      Генри Джордж

  

   Стоит прямо и просто понять учение Христа, чтобы ясен был тот ужасный обман, в котором живем все мы и живет каждый из нас.

   Христианское учение во всем его истинном значении, как оно всё более и более выясняется в наше время, состоит в том, что сущность жизни человеческой есть сознательное всё большее и большее проявление того начала всего, признак проявления которого в нас есть любовь, и что поэтому сущность жизни человеческой и высший закон, долженствующий руководить ею, есть любовь.

   То, что любовь есть необходимое и благое условие жизни человеческой, было признаваемо всеми религиозными учениями древности. Во всех учениях: египетских мудрецов, браминов, стоиков, буддистов, таосистов и др., дружелюбие, жалость, милосердие, благотворительность и вообще любовь признавались одною из главных добродетелей. Это признавание наиболее высокими из этих учений доходило даже до такой степени, при которой восхвалялась любовь ко всем и даже воздаяние добром за зло, как это проповедывалось в особенности таосистами и буддистами. Но ни одно из этих учений не поставило этой добродетели основой жизни, высшим законом, долженствующим быть не только главным, но единым руководством поступков людей, как это сделано позднейшим из всех религиозных учений христианством. Во всех дохристианских учениях любовь признавалась как одна из добродетелей, но не тем, чем она признается в христианском учении: метафизически основой всего, практически высшим законом жизни человеческой, то есть таким, который ни в каком случае не допускает исключений. Христианское учение по отношению всех древних учений не есть новое и особенное учение; это есть только более ясное и определенное выражение той основы жизни человеческой, которая чувствовалась и неопределенно проповедывалась предшествовавшими религиозными учениями. Особенность христианского учения в этом отношении только в том, что оно, как позднейшее, более точно и определенно выразило сущность закона любви и неизбежно вытекающее из него руководство в поступках. Так что христианское учение о любви не есть, как в прежних учениях, только проповедь известной добродетели, но есть определение высшего закона жизни человеческой и неизбежно вытекающего из него руководства поведения. Учение Христа выясняет, почему этот закон есть высший закон жизни человеческой, и с другой стороны показывает тот ряд поступков, которые человек должен или не должен делать вследствие признания истинности этого учения. В особенности ясно и определенно выражено в христианском учении то, что исполнение этого закона, так как это есть высший закон, не может допускать, как это допускали прежние учения, никаких исключений, что любовь, определяемая этим законом, есть только тогда любовь, когда она не допускает никаких исключений и одинаково обращена как на иноземцев, разноверцев, так и врагов, ненавидящих и делающих нам зло.

   В этом уяснении того, почему закон этот высший закон жизни людей, и в точном определении неизбежно вытекающих из него поступков, в этом тот шаг вперед, который сделало христианское учение, и в этом главное его значение и благодетельность.  

   Объяснение, почему этот закон есть высший закон жизни, особенно ясно выражено в посланиях Иоанна:

   Возлюбленные, будем любить друг друга, потому что любовь от бога и всякий любящий рожден от бога и знает бога. Кто не любит, тот не познал, бога, потому что бог есть любовь. Бога никто никогда не видел; если мы любим друг друга, то бог в нас пребывает. Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в боге и бог в нем. Мы знаем, что мы перешли из смерти к жизни, потому что любим братьев, не любящий брата пребывает в смерти.

                                                                                        Первое послание Иоанна  4: 7, 8, 12, 16; 3: 14

    Учение всё в том, что то, что мы называем собою, нашей жизнью, есть ограниченное в нас нашим телом божественное начало, проявляющееся в нас любовью, и что потому починная жизнь каждого человека, божественная, свободная, проявляется в любви.

   Вытекающее же из такого понимания закона любви руководство в поступках, не допускающее никаких исключений, выражено во многих местах евангелий, и особенно точно, ясно и определенно в четвертой заповеди Нагорной проповеди:

                          Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб (Исход, 21, 14), а я говорю вам, не противься злому

                                                                                                                            Мф 5, 38

   В стихах же 39 и 40, как бы предвидя те исключения, которые могут показаться нужными при приложении к жизни закона любви, ясно и определенно говорится, что нет и не может быть таких условий, при которых возможно бы было отступление от самого простого и первого требования любви: неделания другому того, чего не хочешь, чтобы тебе делали.

   Говорится: "но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую, и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду", то есть что совершенное над тобой насилие не может служить оправданием насилия с твоей стороны. Эта же недопустимость оправдания отступления от закона любви никакими поступками других людей еще яснее и точнее выражена в последней из заповедей, прямо указывающей на те обычные ложные толкования, при которых будто бы возможно нарушение ее:

   Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего (Левит, 19, 1718). А я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами отца вашего небесного, ибо он повелевает солнцу своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных. Ибо, если вы будете любить любящих вас, в чем тут заслуга? Не то же ли делают и мытари? Если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники? Итак, будьте совершенны, как совершен отец ваш небесный.

                                                                                                                        Мф 5: 43-46

   Вот это-то признание закона любви высшим законом жизни человеческой и ясно выраженное руководство поведения, вытекающее из христианского учения о любви, одинаковой к врагам, к людям ненавидящим, обижающим, проклинающим нас, и составляют ту особенность учения Христа, которая, давая учению о любви и вытекающему из него руководству точное, определенное значение, неизбежно влечет за собой полное изменение установившегося устройства жизни не только христианских, но и всех народов мира.

   В этом главное отличие от прежних учений и главное значение христианского учения в его истинном смысле; в этом шаг вперед в сознании человечества, который сделан был христианским учением. Шаг этот в том, что все прежние религиозные и нравственные учения о любви, признавая, как это и не могло быть иначе, благодетельность любви для жизни человечества, вместе с тем допускали возможность таких условий, при которых исполнение закона любви становилось необязательным, могло быть обойдено. А как только закон любви переставал то быть высшим, неизменным законом жизни людей, так уничтожалась вся благодетельность закона, и учение о любви сводилось к ни к чему не обязывающим красноречивым поучениям и словам, оставлявшим весь склад жизни народов таким же, каким он был и до учения о любви, то есть основанным на одном насилии. Христианское же учение в его истинном смысле, признавая закон любви высшим и приложение его к жизни не подлежащим никаким исключениям, уничтожало этим признанием всякое насилие, а следовательно, не могло не отрицать всё основанное на насилии устройство мира.

   Вот это-то главное значение учения и было скрыто от людей лжехристианством, признавшим учение о любви не высшим законом жизни человеческой, а так же, как и дохристианские учения, лишь одним из правил поведения, которое полезно соблюдать, когда ничто не препятствует этому.

 Закон насилия и закон любви  ( Гл. I  VII)  

Лев Толстой

                                                                                                                                                                                               Кимний

                                                                                                                                                                                                                                                              22.08.2006

 

 

 

                                                                                              Лев Толстой

                                                                                              Закон насилия и закон любви

                                                                                                                           Гл. VIII

  

   Бедствия войн и военных приготовлений не только не соответствуют тем причинам, которые выставляются в их оправдание, но причины их большей частью так ничтожны, что не стоят обсуждения и совершенно неизвестны тем, которые гибнут в войнах.

   Люди так привыкли к поддержанию внешнего порядка жизни насилием, что жизнь людей без насилия представляется им невозможною.

   А между тем, если люди насилием учреждают справедливую (по внешности) жизнь, то те люди, которые учреждают такую жизнь, должны знать, в чем справедливость, и быть сами справедливы. Если же одни люди могут знать, в чем справедливость и могут быть справедливыми, то почему же всем людям не знать этого и не быть справедливыми?

   Если бы люди были вполне добродетельны, они никогда не отступали бы от истины.

   Истина вредна только тому, кто делает зло. Делающий добро любит истину.

   Рассудок часто делается рабом греха направляется на то, чтобы оправдывать его.

   Удивляешься иногда, зачем человек защищает такие страшные, неразумные положения: религиозные, политические, научные. Поищи, и ты найдешь, что он защищает свое положение.  

   Учение Христа в его истинном смысле состоит в признании любви высшим законом жизни, и потому не могущим допускать никаких исключений.

   Христианство, то есть учение о законе любви, допускающее исключения в виде насилия во имя других законов, есть такое же внутреннее противоречие, как холодный огонь или горячий лед.

   Казалось бы очевидно, что, если одни люди могут, несмотря на признания благодетельности любви, во имя каких-то благих целей в будущем, допускать необходимость мучительства или убийства некоторых людей, то точно с таким же правом могут другие люди, тоже признавая благодетельность любви, допускать, тоже во имя будущих благ, необходимость мучительства и убийства других людей. Так что казалось бы очевидно, что допущение хотя какого бы то ни было исключения из требования исполнения закона любви уничтожает всё значение, весь смысл, всю благодетельность закона любви, лежащего в основе и всякого религиозного учения и всякого нравственного учения. Казалось бы, это так очевидно, что совестно доказывать это, а между тем люди христианского мира, как признающие себя верующими, так считающие себя неверующими, но признающие нравственный закон, и те и другие смотрят на учение о любви, отрицающее всякое насилие, и в особенности на вытекающее из этого учения положение о непротивлении злу злом, как на нечто фантастическое, невозможное и совершенно неприложимое к жизни.

   Понятно, что люди властвующие могут говорить, что без насилия не может быть никакого порядка и доброй жизни, разумея под "порядком" такое устройство жизни, при котором немногие могут в излишестве пользоваться трудами других людей, под "доброй" же жизнью разумея беспрепятственность ведения такой жизни. Но как ни несправедливо то, что они говорят, понятно, что они могут говорить так, потому что уничтожение насилия не только лишает их возможности жить так, как они живут, но и обличает всю давнишнюю несправедливость и жестокость их жизни.

   Но рабочим-то людям, казалось бы, уже не нужно того насилия, которое они, как это ни удивительно сказать, так старательно сами над собою делают и от которого они так страдают. Ведь насилие властвующих над покоряющимися не есть прямое, непосредственное насилие сильного человека над слабым и большого числа над меньшим, ста над двадцатью и т. п. Насилие властвующих держится, как и может держаться насилие меньшинства над большинством, только на давно уж устроенном ловкими и сметливыми людьми обмане, вследствие которого люди, ради своей близкой и очевидной им малой выгоды, не только лишаются самых больших выгод, но лишаются свободы и подвергаются самым жестоким страданиям. Сущность этого обмана еще четыреста лет тому назад была высказана французским писателем Ла-Боэти в статье "Добровольное рабство".

   Вот что он пишет об этом:

   "Не оружие и не вооруженные люди конные и пешие защищают тиранов, но, как ни трудно этому поверить, три или четыре человека поддерживают тирана и держат для него всю страну в рабстве. Всегда круг приближенных тирана состоял из пяти или шести человек; эти люди или сами вкрадывались к нему в доверие, или были приближаемы им, чтобы быть соучастниками его жестокостей, товарищами его удовольствий, устроителями его наслаждений и сообщниками его грабительств. Эти шестеро имеют шестьсот, находящихся под их властью и относящихся к шестерым так же, как шестеро относятся к тиранам. Шестьсот же имеют под собой шесть тысяч, которых они возвысили, которым дали управление провинциями или денежными делами, с тем, чтобы они служили их корыстолюбию и жестокости. За этими следует еще большая свита. И тот, кому охота распутывать эту сеть, увидит, что не только шесть тысяч, но сотни тысяч, миллионы скованы этой цепью с тираном. Ради этого умножаются должности, которые все суть поддержка тирании. И все занимающие эти должности люди имеют тут свои выгоды, и этими выгодами они связаны с тиранами, и людей, которым тирания выгодна, такое множество, что их наберется почти столько же, сколько тех, которым свобода была бы радостна. И как доктора говорят, что если есть в нашем теле что-нибудь испорченное, то тотчас же к этому больному месту приливают все дурные соки, так же точно и к государю, как скоро он делается тираном, собирается всё дурное, все подонки государства, куча воров и негодяев, неспособных ни на что, но корыстолюбивых и алчных, собираются, чтобы участвовать в добыче, чтобы быть под большим тираном маленькими тиранятами.

   Так что тиран подчиняет одних подданных посредством других и бывает охраняем теми, которых, если бы они не были негодяи, он бы должен был опасаться. Но, как говорится, "чтобы колоть дрова, делают клинья из того же дерева", так и его телохранители таковы же, как и он.

   Бывает, что и они страдают от него; но эти оставленные богом, потерянные люди готовы переносить зло, только бы им быть в состоянии делать его не тому, кто делает зло им, но тем, которые переносят его и не могут иначе".

   Вот от этого-то обмана, до такой степени укоренившегося в народе, что те самые люди, которые только страдают от употребления насилия, оправдывают его, даже требуют его для себя, как чего-то необходимого, и сами совершают его друг над другом от этой-то ставшей второй природой привычки и происходит то удивительное заблуждение людей, вследствие которого люди, наиболее страдающие от обмана, сами поддерживают и его.

   Казалось бы, рабочим-то людям, не получающим никакой выгоды от совершаемого над ними насилия, можно бы увидать, наконец, тот обман, в котором они запутаны и, увидав обман, освободиться от него самым простым и легким способом; прекращением участия в том насилии, которое может совершаться над ними только благодаря их участию.

   Казалось бы, что может быть проще и естественнее того, чтобы, веками страдая от производимого самими над собою, без всякой для себя пользы, насилия, рабочие люди, в особенности земледельцы, которых в России, да и во всем мире большинство, поняли наконец, что они страдают сами от себя, что та земельная собственность неработающих владельцев, от которой они больше всего страдают, поддерживается ими же самими, в виде стражников, урядников, солдат; что точно так же все подати и прямые и косвенные собирают с самих себя они же сами в виде старост, сотских, сборщиков податей и опять же полицейских и солдат. Казалось бы, так просто понять это рабочим людям и сказать наконец тем, кого они считают своими начальниками: "Оставьте нас в покое. Если вам, императорам, президентам, генералам, судьям, архиереям, профессорам и всяким ученым людям, нужны войска, флоты, университеты, балеты, синоды, консерватории, тюрьмы, виселицы, гильотины, устраивайте всё это сами, сами с себя собирайте деньги, судите, сажайте друг друга в тюрьмы, казните, убивайте людей на войнах, но делайте это сами, нас же оставьте в покое, потому что ничего этого нам не нужно и мы не хотим больше участвовать во всех этих бесполезных для нас и, главное, дурных делах".

   Что, казалось бы, естественнее этого? А между тем рабочие люди, и в особенности земледельцы, которым этого ничего не нужно, не только ни в России, ни в какой бы то ни было стране, не делают этого, а одни, большинство, продолжают сами себя мучить, исполняя против самих себя требования начальства и сами поступая в полицию, в сборщики податей, в солдаты; другие же, меньшинство, для того чтобы избавиться от насилия, когда могут это сделать, совершают во время революций насилия над теми людьми, от насилия которых страдают, то есть тушат огонь огнем, и этим только увеличивают над собою насилие.

  Отчего же так неразумно поступают люди?

  Оттого, что они вследствие продолжительности обмана уже не видят связи их угнетенности с их же участием в насилии.

   А отчего же не видят этой связи?

  А всё оттого же, отчего все бедствия людей, оттого, что у людей этих нет веры, а без веры люди могут быть руководимы только выгодой, а человек, руководимый только выгодой, не может быть ничем иным, как только обманщиком или обманутым.

   От этого-то и происходит то кажущееся удивительным явление, что, несмотря на очевидную невыгоду для себя насилия, несмотря на всю очевидность в наше время того обмана, в котором запутаны рабочие люди, несмотря на явные обличения той несправедливости, от которой они страдают, несмотря на все революции, имеющие целью уничтожение насилия, рабочие люди, огромное большинство людей, продолжают не только подчиняться насилию, но поддерживают его и противно здравому смыслу и самой своей выгоде совершают насилие сами над собой.

   Одни рабочие, огромное большинство их, держатся по привычке прежнего церковного лжехристианского учения, не веря уже в него, а веря только в древнее "око за око" и основанное на нем государственное устройство; другая же часть, каковы все тронутые цивилизацией рабочие (особенно в Европе), хотя и отрицают всякую религию, бессознательно в глубине души верят, верят в древний закон "око за око" и, следуя этому закону, когда не могут иначе, ненавидя существующее устройство, подчиняются; когда же могут иначе, то самыми разнообразными насильническими средствами стараются уничтожить насилие.

   Первые, большая часть рабочих, нецивилизованных людей, не могут изменить своего положения, потому что не могут по исповедуемой ими вере в государственное устройство отказаться от участия в насилии; не имеющие же никакой веры нецивилизованные рабочие, следуя только различным политическим учениям, не могут освободиться от насилия, потому что насилием же стараются уничтожить насилие.

 Закон насилия и закон любви  (Гл.VIII )  

Лев Толстой

                                                                                                                                                                                                                                                                Кимний

25.08.2006

 

                                                                                                * * *

 

                                                                                                    

                                                                            религия путинистики

                                                                                                     больше огонька, отче!

 

                                                                                 

                                                                                                                                                      

                                                                            

                                                                                                     Санкт-Петербург   25.08.2006  

                                                                                                                                                         

Кимний

27.08.2006

 

 

                                                   ЧТО В ЦЕРКВИ СВЯТО?

 

                                                                                

 

2 человека погибли в результате пожара, вспыхнувшего сегодня ночью на атомной подводной лодке "Святой Даниил Московский". ИТАР-ТАСС

В июле 1994 года подводная лодка "Даниил Московский" совершила поход на Северный полюс.

18 сентября 1996 года приказом Главкома ВМФ атомной подлодке Б-414 было присвоено почетное наименование "Святой Даниил Московский ". 

Правительство Москвы и Московская Патриархия шефствуют над этой подлодкой.

Кимний

07.09.2006

 

                                                                                                * * *

 

                                                                                              Лев Толстой

                                                                                              Закон насилия и закон любви

                                                                                                                    Гл.IX–XIX

 

 

                                                                                                  IX

  

   Дикий инстинкт военного убийства так заботливо в продолжение тысячелетий культивировался и поощрялся, что пустил глубокие корни в мозгу человеческом. Надо надеяться, однако, что лучшее, чем наше, человечество сумеет освободиться от этого ужасного преступления. Но что подумает тогда это лучшее человечество о той так называемой утонченной цивилизации, которой мы так гордимся? А почти то же, что мы думаем о древнемексиканском народе и его каннибализме, в одно и то же время воинственном, набожном и животном.

                                                                                                                                                                                                                                                  Летурно   

  

   Война уничтожится только тогда, когда люди не будут принимать никакого участия в насилии и будут готовы нести все те гонения, которым они могут подвергнуться за это. Это одно средство уничтожения войны.

   Спросите у большинства христиан, в чем главное зло, от которого Христос освободил человечество, и они скажут: от ада, от вечного огня, от наказания в будущем. Они соответственно этому думают, что спасение это нечто такое, что другой может совершить для нас. Слово ад, которое так редко встречается в священном писании, вследствие ложных толкований сделало много вреда христианству. Люди убегают от внешнего ада, которого они должны больше всего бояться. Спасение, больше всего нужное человеку, и то, которое дает освобождение человеку, это спасение от зла в своей душе. Есть нечто много худшее внешнего наказания. Это грех состояние души, возмутившейся против бога, состояние души, одаренной божественной силой, но отдающей себя во власть животных похотей, души, которая, живя в виду бога, боится угрозы или гнева человека и предпочитает человеческую славу своему спокойному сознанию добродетели. Нет погибели хуже этой.

    И это то, что нераскаявшийся человек уносит с собой в могилу. Вот чего надо бояться.

   Спастись, в высшем значении этого слова, значит поднять упавший дух, излечить больную душу, возвратить ей свободу мысли, совести, любви. В этом состоянии то спасение, за которое умер Христос.

 

                 Для этого спасения дан нам святой дух, и к такому спасению направлено всё истинное учение христианства.

                                                                                                                                                                                                                                              Чаннинг

  

   Как, кажется, легко говорить правду, а как много нужно внутренней работы, чтобы достигнуть этого.

   Степень правдивости человека есть указатель степени его нравственного совершенства.   

   Так это было долгое время, продолжается и теперь во всем и нехристианском и христианском мире. Но думаю, что теперь, именно теперь, после жалкой, глупой русской революции и в особенности после ужасного по своей дерзкой, бессмысленной жестокости подавления ее, русские, менее других цивилизованные, то есть менее умственно развращенные и удерживающие еще смутное представление о сущности христианского учения, русские, преимущественно земледельческие люди, поймут, наконец, где средство спасения, и первые начнут применять его.

   Это средство спасения уже давно предчувствуется людьми и влечет их к себе и в последнее время всё более и более входит в сознание людей и уже начинает применяться.

   В губернском городе заседает военный суд. Стоит стол, на столе зерцало с двуглавым орлом наверху и печатными словами внизу, лежат книги законов, аккуратно сложенные цельные исписанные листы бумаг с печатными заголовками. За столом на первом месте сидит в военном мундире с галунами и крестом на шее плотный человек с лицом умным, выражающим добродушие, особенно умиленное теперь тем, что он только что хорошо позавтракал и получил успокоительное известие о здоровье меньшого ребенка. Рядом с ним другой офицер немецкого происхождения, недовольный своим назначением и обдумывающий теперь тот рапорт, который он подаст начальнику. На третьем месте совсем молодой офицер, щеголь и весельчак, только что отпустивший за завтраком у полковника остроумную шутку, развеселившую всех. Он вспоминает теперь эту шутку и чуть заметно улыбается. Ему страшно хочется курить, он с нетерпением ждет перерыва. За отдельным столиком сидит секретарь. Перед ним куча бумаг, и он весь поглощен заботой о том, чтобы быть готовым по первому требованию начальства подать требуемую бумагу.

   Два молодых человека: один крестьянин Пензенской губернии, другой мещанин города Любима, одетые в солдатскую одежду, вводят третьего, совсем молодого человека, одетого тоже в солдатскую шинель. Молодой человек этот бледен, он только раз взглянул на суд и сосредоточенно смотрит перед собою. Молодой человек этот уже три года просидел в тюрьме за отказ от присяги и военной службы. Чтобы избавиться от него, после трех лет тюрьмы, ему предложили присягнуть, и тогда он, как солдат, пробывший три года на службе, хотя и в тюрьме, мог бы быть отпущен. Но молодой человек и в церкви сказал то же, что он говорил при приеме, что он, как христианин, не может ни присягать, ни быть убийцей. Теперь его судят за этот новый отказ. Секретарь читает бумагу, называемую обвинительным актом. В нем говорится о том, что молодой человек отказался получать жалованье и считает военную службу грехом. Добродушный председатель спрашивает: признаешь ли ты себя виновным?

   Всё, что сказано тут, всё это я делал и говорил, но виновным себя не признаю, запинаясь и с дрожью в голосе говорит молодой человек.

   Председатель кивает головой в знак того, что ответ в порядке, заглядывает в бумагу и спрашивает: что ты можешь сказать в объяснение своего отказа?

   Отказался я и отказываюсь потому, что считаю военную службу грехом (он запинается)... противным учению Христа.

   Председатель удовлетворен и этим и одобрительно кивает головой. Всё в порядке.

   Не имеешь ли ты еще чего заявить?

   Молодой человек с дрожащей нижней челюстью говорит о том, что в евангелии оказано, запрещено не только убийство, но недоброе чувство к брату.

   Председатель одобряет и это. Немец недовольно хмурится, молодой офицер, подняв голову и брови, внимательно слушает, как что-то новое и интересное.

   Обвиняемый, всё более и более волнуясь, говорит о том, что клятва прямо запрещена, что он считал бы себя виновным, если бы не отказался, что он и теперь готов....

  Председатель останавливает его, так как находит, что подсудимый говорит уже не подходящее к делу и потому ненужное.

   После этого вызываются свидетели: командир полка и фельдфебель. Командир полка, обычный партнер председателя в винт и великий охотник и мастер игры, и фельдфебель, ловкий, красивый, услужливый поляк шляхтич, большой охотник до чтения романов. Входит и священник, пожилой человек, только что проводивший свою дочь с зятем и внуками, приезжавших к нему в гости, и расстроенный столкновением с матушкой из-за того, что он отдал дочери ковер, который матушка не желала отдавать.

   Потрудитесь, батюшка, привести к присяге свидетелей и сделать напоминание о грехе перед богом за неправильное показание,  обращается председатель к священнику.

   Батюшка надевает епитрахиль, берет крест и евангелие и говорит привычные слова увещания. Потом приводит к присяге полковника. Полковник, быстрым движением подняв два чистых пальца, которые так хорошо знает председатель, следя за ними во время карточной игры, проговаривает за священником слова присяги и чмокая целует, как будто с удовольствием, крест и евангелие. Вслед за полковником входит и католический священник и так же скоро приводит к присяге красавца фельдфебеля.

  Судьи спокойно и серьезно дожидаются. Молодой офицер вышел и затянулся и вернулся вовремя к показанию свидетелей.

   Свидетели показывают то самое, что говорил отказавшийся. Председатель выражает одобрение. Потом встает сидевший отдельно офицер, это обвинитель. Он подходит к конторке, перекладывает с места на место лежащие на ней бумаги и начинает говорить, громко, связно излагая всё то, что сделал этот молодой человек, что все судьи знают и что сам молодой человек только что высказывал, не только не утаивая того, за что его обвиняли, но, напротив, усиливая повод обвинения. Обвинитель говорит о том, что подсудимый, как сам говорит, не принадлежит ни к какой секте, что родители его православные и что поэтому отказ его от военной службы имеет основанием своим только упорство. И что упорство это, как его, так и подобных ему заблуждающихся и непокорствующих людей, привело правительство к определению против таких людей строгих мер наказаний, таких, которые, по его мнению, и приложимы в настоящем случае. После этого что-то совсем не нужное говорит защитник. Потом все выходят, потом опять вводят подсудимого, и входит суд. Судьи присаживаются и тотчас же встают, и председатель, не глядя на подсудимого, ровным, спокойным голосом объявляет решение суда: подсудимый, тот человек, который три года страдал из-за того, чтобы не признавать себя солдатом, во-первых, лишается военного звания и каких-то прав состояния и преимуществ и присуждается к арестантским ротам на 4 года.

   После этого конвойные отводят молодого человека, и все участвовавшие идут к своим обычным занятиям и увеселениям, как будто ничего не случилось особенного.

   Только молодой человек, охотник до куренья, испытывает какое-то странное, тревожащее его чувство, которое он не может отогнать при неотвязчиво вспоминающихся ему благородных, сильных, неотразимых словах подсудимого, выраженных с таким волнением. На совещании судей молодой офицер этот хотел было не согласиться с решением старших, но замялся, проглотил слюну и согласился.

   На вечере у полкового командира, где в промежутках между роберами собрались все у чайного стола, разговор зашел об отказавшемся солдате. Полковой командир определенно выразил свое мнение о том, что причина всего -- необразованность: нахватаются всяких понятий, а не знают, что к чему, и выходят такие несообразности.

   Нет, я, дядя, не согласна с вами, вступилась в разговор курсистка социал-демократка, племянница полкового командира. Достойна уважения энергия, стойкость этого человека. Жалеть можно только о том, что сила его ложно направлена, прибавила она, думая о том, как полезны были бы такие стойкие люди, если бы они стояли только не за отжившие религиозные фантазии, а за научные социалистические истины.

   Ну, да ты известная революционерка, улыбаясь, сказал дядя.

   А мне кажется,беспрестанно затягиваясь, заговорил молодой офицер, что с точки зрения христианства ничего нельзя возражать ему.

   Уж не знаю с какой точки, строго сказал старший генерал, знаю только то, что солдату надо быть солдатом, а не проповедником.

   По-моему же, главное дело в том, сказал, улыбаясь глазами, председатель суда, что если мы хотим доиграть все шесть роберов, то надо не терять золотого времени.

   Кто не допил чай, я подам к карточному столу, сказал гостеприимный хозяин, и один из игроков ловким, привычным движением веером раскинул карты. И игроки разместились.

   В сенях тюрьмы, где конвойные с отказавшимся от службы арестантом дожидались распоряжения начальства, шел такой разговор:

   Як же батька не знае, говорил один из конвойных, хиба не було у книгах, як бы им.

   Стало быть, не понимают, отвечал отказавшийся. Если бы понимали, они бы то же самое говорили. Христос не убивать велел, а любить.

   Так-то так. Чудно и, главное, дело трудное.

   Ничего не трудно, я вот просидел и еще просижу, и на душе мне так хорошо, что дай бог всякому.

   Подошел унтер-офицер нестроевой роты, уже не молодой человек. Что, Семеныч, обратился он с уважением к арестанту. Приговорили?

   Приговорили.

   Унтер-офицер мотнул головой. Так-то так, да терпеть трудно.

    Стало быть, так надо,  отвечал, улыбаясь, арестант, видимо тронутый сочувствием.

    Так-то так. Господь терпел и нам велел, да трудно.

   На эти слова быстрым молодецким шагом вошел в сени красавец поляк фельдфебель.

   -- Нечего разговоры разговаривать, марш в новую тюрьму.  Фельдфебель был особенно строг, потому что ему было дано приказание следить за тем, чтобы арестованный не общался с солдатами, так как вследствие этих общений за те два года, которые он просидел здесь, четыре человека были совращены им в такие же отказы от службы и судились уже и сидят теперь в различных тюрьмах.

  

                                                                                                    X

  

   Христианское откровение было учением о равенстве людей, о том, что бог есть отец, а люди братья. Оно ударяло в самый корень той чудовищной тирании, которая душила цивилизованный мир, оно разбивало цепи рабов и уничтожало ту великую неправду, которая давала возможность кучке людей роскошествовать на счет труда массы и держала рабочих людей что называется в черном теле. Вот почему преследовалось первое христианство и вот почему, когда стало ясно, что его нельзя уничтожить, привилегированные классы приняли его и извратили. Оно перестало в своем торжестве быть истинным христианством первых веков и сделалось, до весьма значительной степени, служителем привилегированных классов.

                                                                                                                                                                                                                                  Генри Джордж

  

   Церковное извращение христианства отдалило от нас осуществление царства божия, но истина христианства, как огонь в сухом дереве, прожгла свою оболочку и выбилась наружу. Значение христианства видно всем, и влияние его уже сильнее того обмана, который скрывает его.

  

  Я вижу новую религию, основанную на доверии к человеку; призывающую к тем нетронутым глубинам, которые живут в нас; верующую в то, что он может любить добро без мысли о награде; в то, что божественное начало живет в человеке.

                                                                                                                                                                                                                                                 Вольтер

  

   Не думай, чтобы церковное христианство было неполным, односторонним, формальным христианством, но все-таки христианством. Но думай так: церковное христианство враг истинного христианства и стоит теперь по отношению к истинному христианству, как преступник, пойманный на месте преступления. Оно должно уничтожить само себя или совершать новые и новые преступления.  

   То, что говорил отказавшийся на суде, говорилось давно, с самого начала христианства. Самые искренние и горячие отцы церкви говорили то же самое о несовместимости христианства с одним из основных неизбежных условий существования государственного устройства, с войском, то есть, что христианин не может быть солдатом, то есть быть готовым убивать всех, кого ему прикажут.  

   Христианская община первых веков до пятого века определенно признавала, в лице своих руководителей, что христианам запрещено всякое убийство, а потому и убийство на войне.

   Так, во втором веке, перешедший в христианство философ Татиан считает убийство на войне так же недопустимым для христиан, как всякое убийство, и почетный воинский венок считает непристойным для христианина. В том же столетии Афинагор Афинский говорит, что христиане не только сами никогда не убивают, но и избегают присутствовать при убийствах.

   В третьем столетии Климент Александрийский противопоставляет языческим "воинственным" народам -- "мирное племя христиан". Но всего яснее выразил отвращение христиан к войне знаменитый Ориген. Прилагая к христианам слова Исайи, что придет время, когда люди перекуют мечи на серпы и копья на плуги, он совершенно определенно говорит: "Мы не поднимаем оружия ни против какого народа, мы не учимся искусству воевать, ибо через Иисуса Христа мы сделались детьми мира". Отвечая на обвинение Цельзом христиан в том, что они уклоняются от военной службы (так что, по мнению Цельза, если только Римская империя сделается христианской, она погибнет), Ориген говорит, что христиане больше других сражаются за благо императора, сражаются за него добрыми делами, молитвой и добрым влиянием на людей. Что же касается борьбы оружием, то совершенно справедливо говорит Ориген, что христиане не сражаются вместе с императорскими войсками и не пошли бы даже в том случае, если бы император их к этому принуждал.

   Так же решительно высказывается и Тертуллиан, современник Оригена, о невозможности христианина быть военным: "Не подобает служить знаку Христа и знаку дьявола, говорит он про военную службу, крепости света и крепости тьмы. Не может одна душа служить двум господам. Да и как воевать без меча, который отнял сам господь? Неужели можно упражняться мечом, когда господь сказал, что каждый взявшийся за меч от меча погибнет. И как будет участвовать в сражении сын мира?

   "Безумствует мир во взаимном кровопролитии, говорит знаменитый Киприан, и убийство, считаемое преступлением, когда люди совершают его поодиночке, именуется добродетелью, если делается в массе. Преступникам приобретает безнаказанность умножение ярости".

   В четвертом веке Лактанций говорит то же: "Не должно быть никакого исключения в заповеди божией, что убить человека всегда грех, говорит он. Носить оружие не дозволено, ибо их оружие только истина".  

   В правилах египетской церкви III-го века и в так называемом "Завещании господа нашего Иисуса Христа" безусловно запрещено всякому христианину поступать на военную службу под страхом отлучения от церкви. В деяниях святых много примеров христианских мучеников первых веков, пострадавших за отказ от военной службы.

   Так, Максимилиан, приведенный в присутствие по отбыванию воинской повинности, на первый вопрос проконсула о том, как его зовут, отвечал: "Мое имя христианин, и потому я сражаться не могу". Несмотря на это заявление, его зачислили в солдаты, но он отказался от службы. Ему было объявлено, что он должен выбрать между отбыванием воинской повинности и смертью. Он сказал: "Лучше умру, но не могу сражаться". Его отдали палачам.

   Марцеллий был сотником в троянском легионе. Поверив в учение Христа и убедившись в том, что война нехристианское дело, он ввиду всего легиона снял с себя военные доспехи, бросил их на землю и объявил, что, став христианином, он более служить не может. Его послали в тюрьму, но он и там говорил: "Нельзя христианину носить оружие". Его казнили.

   Вслед за Марцеллием отказался от военной службы служивший в том же легионе Кассиан. Его также казнили.

   При Юлиане Отступнике отказался продолжать военную службу Мартын, воспитывавшийся и выросший в военной среде. На допросе, сделанном ему императором, он сказал только: христианин и потому не могу сражаться".  

   Первый вселенский собор (в 325 году) ясно определил строгую эпитимью за возвращение в войска христиан, оставивших службу. Подлинные слова этого постановления в переводе, признанном православной церковью, таковы:

   "Благодатью призванные к исповеданию веры и первый порыв ревности явившие и отложившие воинские поясы, но потом, аки псы на свою блевотину возвратившиеся... таковые десять лет да припадают к церкви, прося прощение по трилетнем слушании писания в притворе".

   Оставшимся в войсках христианам вменялось в обязанность во время войны не убивать врагов. Еще в четвертом веке Василий Великий рекомендует в течение трех лет не допускать до причащения солдат, виновных в нарушении этого постановления.

   Таким образом, не только в первые три века во время гонений но и в первые времена торжества христианства над язычеством, когда христианство было признано господствующей, государственной религией, в среде христиан еще держалось убеждение о том, что война не совместима с христианством. Ферруций высказал это определенно и решительно и был за это казнен: "Не дозволено христианам проливать кровь, даже в справедливой войне и по приказу христианских государей". В четвертом веке Люцифер, епископ Кальярский, проповедует, что даже самое дорогое для христиан благо свою веру они должны защищать "не убийством других, а собственной смертью". Павлин, епископ Ноланский, умерший в 431 году, еще грозил вечными муками за службу кесарю с оружием в руках.

   Так это было в первые четыре века христианства. При Константине же на знаменах римских легионов уже появился крест. А в четыреста шестнадцатом году был издан указ о том, чтобы не допускать в армию язычников. Все солдаты стали христианами, то есть все христиане за самыми малыми исключениями отреклись от Христа.

   С той поры в продолжение почти 15 веков та простая, несомненная и очевиднейшая истина о том, что исповедание христианства несовместимо с готовностью по воле других людей совершать всякого рода насилия и даже убийства, до такой степени скрыта от людей, до такой степени ослаблено истинно христианское религиозное чувство, что люди, поколения за поколениями, по имени исповедуя христианство, живут и умирают, разрешая убийства, участвуя в них, совершая их и пользуясь ими.

   Так проходят века. Как бы в насмешку над христианством совершаются крестовые походы, во имя христианства совершаются ужасающие злодейства, и те редкие люди, удержавшие основные начала христианства, не допускающие насилия: манихеи, монтанисты, катары и другие, вызывают в большинстве людей только презрение или гонение.

   Но истина, как огонь, прожигает понемногу все скрывавшие ее покровы и с начала прошлого века всё ярче и ярче начинает выступать перед людьми, волей-неволей привлекая к себе внимание.

   Истина эта проявлялась во многих местах, но особенно ярко в начале прошлого века в России. Проявлений этих было, вероятно, очень много, не оставивших никаких следов.

   Некоторые только известны нам.

  

                                                                                                  XI

  

   Всякое движение к добру среди людей, живущих злою жизнью, вызывает не любовь, а гонение.

   Истинное мужество в борьбе свойственно тому, кто знает, что его союзник Бог.

  

                                                                  В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: я победил мир.

                                                                                                                       Иоанн 16, 33

  

   Не жди совершения того божьего дела, которому ты служишь, но знай, что каждое твое усилие не остается бесплодным и подвинет дело.

   Самые важные и нужные для самого и для других дела человека это те, последствия которых он не увидит.

   В 1818 году, как записал это в свой дневник генерал-губернатор Кавказа Муравьев, были присланы на Кавказ из Тамбовской губернии пять помещичьих крестьян за то, что они, будучи сданы в солдаты, отказались служить. Их несколько раз секли кнутом, гоняли сквозь строй, но они не сдавались и говорили одно: "Все люди равны, государь такой же человек, как и мы; не будем повиноваться, не будем платить податей, а главное, не будем убивать на войне людей братьев. Можете на куски резать нас, мы не сдадимся, не наденем шинели, не будем пайка есть, не будем солдатами. Милостыню мы примем, а казенного ничего не хотим".

   Таких людей засекали, морили в тюрьмах, и всё, касавшееся их, старательно скрывалось, но количество их в продолжение прошлого столетия постоянно увеличивалось.

   Так: "В 1827 году гвардейцы Николаев и Богданов бежали из военной службы в раскольничий скит, устроенный в лесу " мещанином Соколовым. При поимке они отказались служить в военной службе, как несогласной с их убеждениями, и не хотели присягать. Военное начальство решило за такой проступок прогнать их сквозь строй и отдать в арестантские роты".

   "В 1830 году в Пошехонском уезде Ярославской губернии местным исправником были схвачены неизвестные мужчина и женщина. При допросе мужчина показал: зовут его Егор Иванов, откуда он того не знает, отца у себя кроме Христа спасителя не имел и не имеет, от роду 65 лет. То же заявила и женщина.  

   При священническом увещевании в земском суде люди эти дополнили, что, кроме одного небесного царя, никого на земле, как то: государя императора, установленного гражданского и духовного правительства, не признают. На допросе в палате Егор Иванов повторил, что ему 70 лет, властей духовных и гражданских не признает, а принимает их за отступников от правил религии христианской. Егор Иванов был сослан в Соловецкий монастырь для употребления в работы, но почему-то содержался в остроге, где и пробыл до своей смерти, случившейся в 1839 году. Умер твердым в своих заблуждениях".

   "В 1835 году в Ярославской губернии пойман неизвестный человек, называющий себя Иваном. Он заявил себя непризнающим святых угодников, императора и никакого начальства. По повелению государя был отправлен в Соловки для употребления по летам в работы. В том же году по высочайшему повелению отдан в солдаты".

   "В 1849 году рекрут из крестьян Московской губернии Иван Шурупов, 19 лет, по принятии на службу, отказался дать присягу, несмотря на всевозможные принуждения. Свой отказ он мотивировал тем, что, по слову божьему, нужно служить одному богу, а потому служить государю он не хочет и присяги принимать не желает, боясь быть клятвопреступником. Начальство, рассуждая, что разглашать это дело, предав суду Шурупова, было бы соблазном, решило заключить его в монастырь. Император Николай Павлович на докладе о Шурупове положил такую резолюцию: "Отправить упомянутого рекрута с конвойными в Соловецкий монастырь".

   Таковы некоторые из попавших в печать сведений об отдельных лицах, едва ли тысячный процент всех людей в России, не признававших возможности соединить исповедание христианства с повиновением государственной власти. Целых же общин, много тысяч человек, признающих несовместимость учения Христа и существующего порядка, было в прошлом веке и продолжает существовать и теперь, очень много: и молокане, и иеговисты, и хлысты, и скопцы, и староверы и многие другие, большею частью скрывающие свое непризнание государственной власти, но считающие ее произведением начала зла диавола. В особенности заметны и сильны в прошлом столетии были своим прямым отрицанием государственной власти несколько десятков тысяч духоборов, из которых недавно тысячи, несмотря на все гонения, устояли в истине и переселились в Америку. Число людей, признающих несовместимость христианства с покорностью государству, постоянно увеличивалось; в наше же время, в особенности с тех пор, как правительством было введено самое очевидно противоположное христианскому учению требование общей воинской повинности, несогласие людей христианского понимания с государственным устройством стало всё чаще и чаще проявляться.

   Так, в самое последнее время всё больше и больше молодых людей отказываются от военной службы и предпочитают все жестокие мучительства, которым их подвергают, отречению от закона бога, как они понимают его.

   Мне случайно известны несколько десятков человек в России, отчасти выстрадавших тяжелые мучительства за веру, отчасти теперь еще сидящих по тюрьмам. Вот имена некоторых из пострадавших: Залюбовский, Любич, Мокеев, Дрожжин, Изюмченко, Ольховик, Середа, Фарафонов, Егоров, Ганжа, Акулов, Чага, Шевчук, Буров, Гончаренко, Захаров, Тригубов, Волков, Кошевой; из сидящих теперь по тюрьмам мне известны: Иконников, Куртыш, Варнавский, Орлов, Мокрый, Молосай, Кудрин, Панчиков, Сиксне, Дерябин, Калачев, Баннов, Маркин.

   Знаю про таких же людей в Австрии, Венгрии, Сербии, Болгарии. В Болгарии их особенно много. Мало этого: отказы эти в последнее время стали происходить, и на тех же основаниях, и в магометанском мире: в Персии среди бабидов, в России в секте божьего полка, основанной в самое последнее время в Казани Ваисовым.

   Основа этих отказов одна и та же, самая естественная, необходимая, неоспоримая. Основа эта в признании и необходимости следования религиозному закону преимущественно перед законом государственным, когда они противоположны. Закон же государственный со своим требованием военной службы, то есть готовности к убийству по воле других людей, не может не быть противоположен всякому религиозно-нравственному закону, всегда основанному на любви к ближнему, как все религиозные учения, не только христианское, но и магометанское, и буддийское, и браминское, и конфуцианское.

   То самое точное определение закона любви, не допускающее никакого исключения, которое высказано было Христом 1900 лет тому назад, в наше время уже не вследствие следования Христу, а непосредственно сознается уже наиболее нравственно чуткими людьми всех вер.

   Да, средство спасения только в этом.

   Сначала кажется, что отказы от военной службы частные случаи, касающиеся только военной службы, но ведь это только кажется. Отказы эти ведь не суть случайные поступки людей, вызванные известными обстоятельствами, отказы эти последствия истинного и искреннего исповедания религиозного учения. А такое исповедание естественно разрушает всё то устройство жизни, которое основано на несогласных, противоположных ему началах. Разрушает оно существующее устройство потому, что, если люди, понимая то, что участие в насилии несовместимо с христианством, не будут идти в солдаты, в сборщики податей, в судьи, в присяжные, в полицейские, во всякого рода начальники, то ясно, что не будет и тех насилий, от которых теперь страдают люди.

  

                                                                                                 XII

  

  Когда ты можешь сказать по правде и от всего сердца: господи, боже мой! веди меня туда, куда ты хочешь, тогда только ты избавишься от рабства и сделаешься истинно свободным.

  Свободный человек распоряжается только тем, чем можно распоряжаться беспрепятственно. А распоряжаться вполне беспрепятственно можно только самим собою. И потому, если ты увидишь, что человек хочет распоряжаться не самим собою, а другими, то знай, что он не свободен: он сделался рабом своего желания властвовать над людьми.

                                                                                                                                                                                                                                                  Эпиктет

  

   Но что же могут сделать эти сотни, тысячи, допустим сотни тысяч ничтожных, бессильных, разрозненных людей против всего огромного количества людей, связанных правительствами и вооруженных всеми могущественными орудиями насилия? Борьба кажется не только не равной, но невозможной, а между тем исход борьбы так же мало может быть сомнителен, как исход борьбы ночного мрака и утренней зари.

   Вот что пишет один из тех юношей, которые сидят по тюрьмам за отказ от военной службы:

   "Иногда мне приходится говорить с солдатами из караула, и всякий раз искренно улыбнешься, когда говорят мне: "Эх, землячок, плохо, что молодость вся ваша пройдет в заключении". А не всё ли равно, скажешь им, конец-то ведь всем один. 

   Так-то оно так, да вам бы и в роте плохо не было, если бы служили. Да ведь мне здесь покойнее, говоришь им, чем вам в роте. Уж что говорить, насмешливо, иронически говорят они. Хорошего мало. Четвертый год сидите. А кабы служили, домой давно бы уехали, а то когда вас теперь освободят. Да коли мне и здесь хорошо, скажешь им. Покачают головой и задумаются. Чудно.

   Подобного рода разговоры происходят у меня и с товарищами моими по камере солдатами. Один еврей солдат говорит мне: Удивительно. Сколько вы страдаете и всегда почти и веселый и бодрый. А прочие товарищи мои по камере, когда кто из них заскучает, загрустит, говорят: "Эх ты! не успел сесть, а уж и затосковал! Ты вон смотри на отца (так они прозвали меня за мою небольшую бородку), он вон уж сколько сидит, а веселый". И так слово за слово завязывается у нас разговор. Бывает, что и попусту болтаем, а бывает, что и дельную балачку заведем: о боге, о жизни и обо всем, что заинтересует. А то кто-нибудь из них рассказывает из своей жизни в деревне, и как хорошо себя чувствуешь, слушая это. Итак, в общем, живется мне ничего".

   Вот что пишет другой:

   "Внутренняя жизнь моя не скажу, что бывает всегда одинакова, бывают и минуты изнеможения и минуты радости.

   В настоящее время чувствую себя хорошо, да все-таки много надо иметь сил, чтобы победоносно смотреть на всё то, что часто встречаешь в тюремной жизни, тогда стараешься вникнуть в подробность дела и убеждаешь себя, что всё это творится только во мгновении времени, что во мне есть, положено сил более, чем этого нужно для этого случая, и тогда радость опять озаряет сердце, и забываешь про всё, всё случившееся. Так во внутреннем борении проходит жизнь".

   Вот что пишет третий:

   "28 марта был мне суд, я приговорен на 5 лет, 5 месяцев и шесть дней в арестантское отделение. Вы не поверите, как легко и радостно стало мне после суда: словно после тяжелой ноши чувствуешь себя легко, когда снял ее, так и я чувствую после суда легко и бодро и желаю навсегда чувствовать так хорошо".

   Но не то с душевным состоянием тех людей, которые пользуются насилием, подчиняются ему, участвуют в нем. Все эти тысячи, миллионы людей вместо естественного и свойственного людям чувства любви к братьям испытывают ко всем людям, кроме маленького кружка единомышленников, только чувства ненависти, осуждения и страха, и до такой степени заглушают в себе все человеческие чувства, что убийства братьев кажутся им необходимыми условиями блага их жизни.

   "Вы говорите: жестокость казней, но что же делать с этими мерзавцами?" говорят теперь в России такие люди из области консерваторов. "Во Франции достигли успокоения после, не помню, сколько тысяч голов. Пускай они перестанут чинить и швырять бомбы, и мы перестанем вешать их".

   С такой же нечеловеческой жестокостью требуют, желают руководители революции смерти правителей, революционные рабочие и земледельцы смерти капиталистов и землевладельцев. Люди эти знают, что делают не то, что свойственно и должно, и боятся и лгут и стараются вызвать в себе злобу, чтобы не видать правды, заглушить в себе ту истину, которая живет в них и зовет их, и не переставая страдают самыми жестокими страданиями, страданиями душевными.

   Одни знают, что делают то, что свойственно всем людям, делают то, к чему идет человечество и что неизменно дает благо и отдельному человеку и всем людям; другие, как ни стараются скрыть это от себя, знают, что делают то, что несвойственно, противно всем людям, то, от чего всё больше и больше уходит человечество, делают то, от чего страдает и отдельный человек и все люди и больше всего они сами. На одной стороне   сознание несвободы, страх и скрытность, на другой свобода, спокойствие и открытость; на одной безверие, на другой вера; на одной ложь, на другой истина; на одной ненависть на другой любовь; на одной отжившее мучительное прошедшее на другой наступающее радостное будущее. Так какое же может быть сомнение в том, на чьей стороне будет победа?

   Неотразимую истину высказал умерший теперь французский писатель, когда писал это удивительное, вдохновенное письмо:

   "Духовная сила никогда так не занимала, никогда не налагала с такой силой свою власть на человека, как в наше время. Она, так сказать, разлита во всем том воздухе, который вдыхает мир. Те несколько индивидуальных душ, которые отдельно желали общественного перерождения, мало-помалу отыскали, призвали друг друга, сблизились, соединились, поняли себя и составили группу, центр притяжения, к которому стремятся теперь другие души с четырех концов света, как летят жаворонки на зеркало; они составили, таким образом, общую, коллективную душу, с тем, чтобы люди вперед осуществляли сообща, сознательно и неудержимо предстоящее единение и правильный прогресс наций, недавно еще враждебных друг другу. Эту новую душу я нахожу и узнаю в явлениях, которые кажутся более всего отрицающими ее.

   Эти вооружения всех народов, эти угрозы, которые делают друг другу их представители, эти возобновления гонений известных народностей, эти враждебности между соотечественниками и даже эти ребячества Сорбонны суть явления дурного вида, но не дурного предзнаменования. Это последние судороги того, что должно исчезнуть. Болезнь в этом случае есть только энергическое усилие организма освободиться от смертоносного начала.

   Те, которые воспользовались и надеялись еще долго и всегда пользоваться заблуждениями прошедшего, соединяются с целью помешать всякому изменению. Вследствие этого эти вооружения, эти угрозы, эти гонения; но если вы вглядитесь внимательнее, вы увидите, что всё это только внешнее. Всё это колоссально, но пусто.

   Во всем этом уж нет души: она перешла в иное место. Все эти миллионы вооруженных людей, которые каждый день упражняются в виду всеобщей истребительной войны, не ненавидят уже тех, с которыми они должны сражаться, ни один из их начальников не смеет объявить войны. Что касается до упреков, даже зарождающихся, которые слышатся снизу, то уже сверху начинает отвечать им признающее их справедливость великое и искреннее сострадание.

   Взаимное понимание неизбежно наступит в определенное время, и более близкое, чем мы полагаем. Я не знаю, происходит ли это оттого, что я скоро уйду из этого мира и что свет, исходящий из-под горизонта, освещающий меня, уже затемняет мне зрение, но я думаю, что наш мир вступает в эпоху осуществления слов: "любите друг друга", без рассуждения о том, кто сказал эти слова: бог или человек". (Дюма-сын.)

   Да, в этом, только в этом осуществлении в жизни закона любви не в его ограниченном, а в его истинном значении, как высшего закона, не допускающего никаких исключений, только в этом одном спасение от того ужасного, становящегося всё более и более бедственным, кажущегося безвыходным, положения, в котором находятся теперь народы христианского мира.

  

                                                                                               XIII

  

   Общественная жизнь может быть улучшена только самоотречением людей.

   Говорят: одна ласточка не делает весны; но неужели оттого, что одна ласточка не делает весны, не лететь той ласточке, которая уже чувствует весну, а дожидаться? Если так дожидаться всякой почке и травке, то весны никогда не будет. Так и нам для установления царства божия не надо думать о том, первая ли я, или тысячная ласточка.

  Делай свое дело жизни, исполняя волю бога, и будь уверен, что только этим путем ты будешь самым плодотворным образом содействовать улучшению общей жизни.

  Над людьми мира нависла страшная тяжесть зла и давит их. Люди, стоящие под этой тяжестью, всё более и более задавливаемые, ищут средств избавиться от нее.

   Они знают, что общими силами они могут поднять тяжесть и сбросить ее с себя; но они не могут согласиться все вместе взяться за нее, и каждый сгибается всё ниже и ниже, предоставляя тяжести ложиться на чужие плечи, и тяжесть всё больше и больше давит людей и давно бы уже раздавила их, если бы не было людей, руководящихся в своих поступках не соображениями о последствиях внешних поступков, а только внутренним соответствием поступка с голосом совести. И такие люди и были и есть христиане, потому что в том, чтобы вместо цели внешней, для достижения которой нужно согласие всех, ставить себе цель внутреннюю, для достижения которой не нужно ничьего согласия, и состоит сущность христианства в его истинном значении. И потому спасение от порабощения, в котором находятся люди, невозможное для людей общественных, и совершалось и совершается только христианством, только заменой закона насилия законом любви.

   Цель общей жизни не может быть вполне известна тебе говорит христианское учение каждому человеку и представляется тебе только как всё большее и большее приближение к благу всего мира, к осуществлению царства божия; цель же личной жизни несомненно известна тебе и состоит в осуществлении в себе наибольшего совершенства любви, необходимого для осуществления царства божия. И цель эта всегда известна тебе и всегда достижима.

   Тебе могут быть неизвестны наилучшие частные внешние цели; могут быть положены преграды для осуществления их; но приближение к внутреннему совершенству, увеличение любви в себе и в других не может быть ничем и никем остановлено.

   И стоит только человеку поставить себе вместо ложной внешней общественной цели эту одну истинную, несомненную и достижимую внутреннюю цель жизни, чтобы мгновенно распались все те цепи, которыми он, казалось, был так неразрывно скован, и он почувствовал бы себя совершенно свободным...

   Христианин освобождается от государственного закона тем, что не нуждается в нем ни для себя, ни для других, считая жизнь человеческую более обеспеченною законом любви, который он и исповедует, чем законом, поддерживаемым насилием...

    Для христианина, познавшего требования закона любви, все требования закона насилия не только не могут быть обязательны, но всегда представляются теми самыми заблуждениями людей, которые подлежат обличению и упразднению...

   Исповедание христианства в его истинном значении, включающем непротивление злу насилием, освобождает людей от всякой внешней власти. Но оно не только освобождает их от внешней власти, оно вместе с тем дает им возможность достижения того улучшения жизни, которого они тщетно ищут через изменение внешних форм жизни.

   Людям кажется, что положение их улучшается вследствие изменения внешних форм жизни, а между тем изменение внешних форм есть всегда только последствие изменения сознания, и только в той мере улучшается жизнь, в которой это изменение основано на изменении сознания.

   Все внешние изменения форм жизни, не имеющие в основе своей изменения сознания, не только не улучшают сознания людей, но большей частью ухудшают его. Не правительственные указы уничтожили избиение детей, пытки, рабство, а изменение сознания людей вызвало необходимость этих указов. И только в той мере совершилось улучшение жизни, в которой оно было основано на изменении сознания, то есть в той мере, в которой в сознании людей закон насилия заменился законом любви. Людям кажется, что если изменение сознания влияет на изменение форм жизни, то должно быть и обратное, и, так как направлять деятельность на внешние изменения и приятнее (последствия деятельности виднее) и легче, то они всегда предпочитают направлять свои силы не на изменение сознания, а на изменение форм, и потому большей частью заняты не сущностью дела, а только подобием его. Внешняя суетливая, бесполезная деятельность, состоящая в установлении и применении внешних форм жизни, скрывает от людей ту существенную внутреннюю деятельность изменения сознания, которая одна может улучшить их жизнь. И это-то суеверие больше всего мешает общему улучшению жизни людей.

   Лучшая жизнь может быть только тогда, когда к лучшему изменится сознание людей, и потому все усилия людей, желающих улучшить жизнь, должны бы быть направляемы на изменение сознания своего и других людей.

   Христианство в его истинном значении, и только такое христианство, освобождает людей от того рабства, в котором они находятся в наше время, и только оно дает людям возможность действительного улучшения своей личной и общей жизни.

   Казалось бы, должно быть ясно, что только истинное христианство, исключающее насилие, дает спасение отдельно каждому человеку и что оно же одно дает возможность улучшения общей жизни человечества, но люди не могли принять его до тех пор, пока жизнь по закону насилия не была изведана вполне, до тех пор, пока поле заблуждений, жестокостей и страданий государственной жизни не было исхожено по всем направлениям.

   Часто как самое убедительное доказательство неистинности, а главное, неисполнимости учения Христа приводится то, что учение это, известное людям 1900 лет, не было принято во всем его значении, а принято только внешним образом. "Если столько уже лет оно известно и все-таки не стало руководством жизни людей, если столько мучеников и исповедников христианства бесцельно погибло, не изменив существующего строя, то это очевидно показывает, что учение это не истинно и неисполнимо", говорят люди.

   Говорить и думать так, всё равно, что говорить и думать, что, если посеянное зерно не только не дает тотчас же и цвета и плода, а лежит в земле и разлагается, то это есть доказательство того, что зерно это не настоящее и не всхожее, и можно и надо затоптать его.

   То, что христианское учение не было принято во всем его значении тогда же, когда оно появилось, а было только принято во внешнем, извращенном виде, было и неизбежно и необходимо.

   Учение, разрушающее всё существовавшее устройство мира, не могло быть принято при своем появлении во всем его значении, а было принято только во внешнем, извращенном виде.

   Люди, тогда огромное большинство людей, не были в состоянии понять учение Христа одним духовным путем: надо было привести их к пониманию его тем, чтобы, изведав то, что всякое отступление от учения погибель, они узнали бы это на жизни, своими боками.

    Учение было принято, как не могло быть иначе, как внешнее богопочитание, заменившее язычество, и жизнь продолжала идти: дальше и дальше по пути язычества. Но извращенное учение это было неразрывно связано с евангелием, и жрецы лжехристианства, несмотря на все старания, не могли скрыть от людей самой сущности учения, и истинное учение, против воли их, понемногу раскрываясь людям, сделалось частью их сознания.

   В продолжение 18 веков шла эта двойная работа: положительная и отрицательная. С одной стороны всё большее и большее удаление людей от возможности доброй и разумной жизни, а с другой стороны всё большее и большее уяснение учения в его истинном смысле.

   И в наше время дело дошло до того, что христианская истина, прежде познававшаяся только немногими людьми, одаренными живым религиозным чувством, теперь, в некоторых проявлениях своих, в виде социалистических учений, сделалась истиной, доступной каждому самому простому человеку, жизнь же общества самым грубым и очевидным образом на каждом шагу противоречит этой истине.

   Положение нашего европейского человечества с своей земельной собственностью, податями, духовенством, тюрьмами, гильотинами, крепостями, пушками, динамитами, миллиардерами и нищими действительно кажется ужасным. Но ведь всё это только кажется. Ведь всё это, все те ужасы, которые совершаются, и те, которые мы ожидаем, все ведь делаются или готовы делаться нами самими. Ведь всего этого не только не может не быть, но и должно не быть соответственно состоянию сознания человечества. Ведь сила не в формах жизни, а в сознании людей. А сознание людей находится в самом напряженном, растягиваемом в две противоположные стороны, вопиющем противоречии. Христос сказал, что он победил мир, и он действительно победил его. Зло мира, как ни ужасно оно, уже не существует, потому что оно не существует уже в сознании людей.

   Рост сознания происходит равномерно, не скачками, и никогда нельзя найти той черты, которая отделяет один период жизни человечества от другого, а между тем эта черта есть, как есть черта между ребячеством и юностью, зимою и весною и т. п. Если нет определенной черты, то есть переходное время. И такое переходное время переживает теперь европейское человечество. Всё готово для перехода от одного состояния в другое, нужен только тот толчок, который совершит изменение. И толчок может быть дан каждую секунду. Общественное сознание уже отрицает прежнюю форму жизни и давно готово на усвоение новой. Все одинаково и знают и чувствуют это. Но инерция прошедшего, робость перед будущим делают, что то, что уже давно готово в сознании, иногда еще долго не переходит в действительность. В такие моменты достаточно иногда одного слова для того, чтобы сознание получило выражение, и та главная в совокупной жизни человечества сила общественное мнение мгновенно перевернуло бы без борьбы и насилия весь существующий строй...

   Спасение людей от их унижения, порабощения и невежества произойдет не через революции, не через рабочие союзы, конгрессы мира, а через самый простой путь, тот, что каждый человек, которого будут привлекать к участию в насилии над своими братьями и над самим собой, сознавая в себе свое истинное духовное "я", с недоумением спросит: "Да зачем же я буду делать это?"

   Не революции, хитрые, мудрые, социалистические, коммунистические устройства союзов, арбитрации и т. п. спасут человечество, а только такое духовное сознание, когда оно сделается общим.

   Ведь, стоит только человеку очнуться от гипноза, скрывающего от него его истинное человеческое призвание, чтобы не то что отказаться от тех требований, которые предъявляет ему государство, а прийти в страшное удивление и негодование, что к нему могут обращаться с такими требованиями.

   "И пробуждение это может совершиться каждую минуту", так писал я 15 лет тому назад. Пробуждение это совершается, смело пишу я теперь. Знаю я, что я с своими 80-ю годами не увижу его, но знаю так же верно, как то, что после зимы наступит весна, а после ночи день, что время это наступило и в жизни нашего христианского человечества.

                                

  

                                                                                                XIV

  

  Душа человеческая по природе своей христианка.

  Христианство воспринимается людьми всегда как что-то забытое, вдруг вспомнившееся... Христианство поднимает человека на такую высоту, с которой ему открывается радостный мир, подчиненный разумному закону. Чувство, испытываемое человеком, узнающим истину христианства, подобно тому, которое испытал бы человек, запертый в темной душной башне, когда бы он поднялся на высшую открытую площадку башни, с которой он увидал бы невидный прежде прекрасный мир.

                                                    Сознание подчинения закону человеческому порабощает;

                                                    сознание подчинения божескому закону освобождает.

  Одно из определенных условий труда человека состоит в том, что чем отдаленнее цель наших стремлений, чем меньше мы желаем сами видеть плоды наших трудов, тем больше и обширнее будет мера нашего успеха.

                                                                                                                                                                                                                                          Джон Рeскин

  

   Самые важные и нужные для самого и для других дела человека это те, последствия которых он не увидит.

   "Всё это может быть, но для того, чтобы люди могли освободиться от той, основанной на насилии, жизни, в которой они запутаны и которая держит их, нужно, чтобы все люди были религиозны, то есть готовы были бы ради исполнения закона бога быть готовыми пожертвовать своим телесным, личным благом и жить не будущим, а только настоящим, стремясь только в этом настоящем исполнять открытую им в любви волю бога. Но люди нашего мира не религиозны и потому не могут жить так".

   Так говорят люди нашего времени, как бы предполагая, что религиозное сознание, вера есть состояние, несвойственное человеку, что религиозное сознание в человеке есть нечто исключительное, воспитанное, напущенное. Но думать и говорить так могут люди вследствие особенного состояния христианского мира, временно лишенные самого необходимого и естественного условия жизни человеческой веры.

   Такое возражение подобно тому, которое сделал бы человек и против необходимости труда для блага людей тем, что для того, чтобы трудиться, надо иметь силы для этого, но что же делать тем, которые так отвыкли от труда, что не могут, не умеют и не имеют сил телесно трудиться.

   Но так же, как труд не составляет нечто искусственное, выдуманное, предписываемое людьми, а нечто неизбежное, необходимое, без чего не могли бы жить люди, так точно и вера, то есть сознание своего отношения к бесконечному и вытекающего из него руководства поступков. Такая вера есть не только не нечто воспитанное, искусственное, исключительное, а, напротив, такое естественное свойство человеческой природы, без которого, как птицы без крыльев, никогда не жили и не могут жить люди.

   Если мы теперь в нашем христианском мире видим людей, лишенных, или, вернее сказать, не лишенных, а с затемненным религиозным сознанием, то уродливое, неестественное положение это только временное и случайное, положение немногих, происшедшее от тех особенных условий, в которых жили и живут люди христианского мира, точно такое же исключительное, как и положение тех людей, которые живут и могут жить, не работая.

   И потому для того, чтобы люди, утратившие это свойственное и необходимое для жизни людей чувство, вновь испытали его, им не нужно ничего придумывать, устанавливать, а надо только устранить тот обман, который временно скрыл от них это чувство и затемнил его.

   Только освободись люди нашего мира от того обмана извращения христианского учения церковной веры и утвержденного на ней не только оправдания, но возвеличения, несовместимого с христианством, основанного на насилии, государственного устройства, и сама собой устранится в душах людей не только христианского, но и всего мира главная помеха к религиозному сознанию высшего закона любви без возможности исключений и насилия, который 1900 лет тому назад был открыт человечеству и который теперь один только удовлетворяет требованиям человеческой совести.

   А войдет в сознание закон этот, как высший закон жизни и само собой прекратится то губительное для нравственности состояние людей, при котором величайшие несправедливости и жестокости, совершаемые людьми друг против друга, считаются естественными, свойственными людям поступками, совершится то, о чем мечтают теперь, чего желают и что обещают все социалистические, коммунистические устроители будущих обществ, и гораздо больше этого. И достигнется это совершенно противоположными средствами, и только потому и достигнется, что будет достигаться не теми, самим себе противоречащими средствами насилия, которыми стараются достигнуть этого как правительства, так и противники их.

  Достигнется это освобождение от мучащего и развращающего людей зла не тем, что люди укрепят или удержат существующее устройство: монархию, республику, какую бы то ни было, и не тем, что, уничтожив существующее устройство, установят лучшее, социалистическое, коммунистическое, вообще не тем, что одни люди будут себе представлять известное, считаемое ими наилучшим, устройство общества и будут насилием принуждать к нему других людей, а только тем, что каждый человек (большинство людей), не думая и не заботясь для себя и для других о последствиях своей деятельности, будет поступать так или иначе, не ради того или иного устройства общества, а только ради исполнения для себя, для своей жизни, признаваемого им высшим, закона жизни, закона любви, не допускающего насилия ни при каких условиях.

                                                                                                                                   XV

  Гораздо естественнее представить себе общество людей, управляемое разумными, выгодными и признаваемыми всеми правилами, чем те общества, в которых живут теперь люди, подчиняясь только насилию.
  Для непробудившегося человека государственная власть – это некоторые священные учреждения, составляющие органы живого тела, необходимое условие жизни людей.
  Для пробудившегося человека – это люди очень заблудшие, приписывающие себе какое-то фантастическое значение, не имеющее никакого разумного оправдания, и посредством насилия приводящие свои желания в исполнение. Все это для пробудившегося человека заблудшие и большей частью подкупленные люди, насилующие других людей, точно такие же, как те разбойники, которые схватывают людей на дорогах и насилуют их. Древность этого насилия, размер насилия, организация его
не может изменить сущности дела. Для пробудившегося человека нет того, что называется государством, и потому нет оправдания всем совершаемым во имя государства насилиям; и потому для него невозможно участие в них. Насилие государственное уничтожится не внешними средствами, а только сознанием пробудившихся к истине людей.
  Может быть, что для прежнего состояния людей было нужно государственное насилие, может быть, оно нужно еще и теперь, но люди не могут не видеть, не предвидеть того состояния, при котором насилие может только мешать мирной жизни людей. А видя и предвидя это, люди не могут не стремиться к осуществлению такого порядка.  

   Средство осуществления такого порядка есть внутреннее совершенствование и неучастие в насилии.
  "Но как же жить без правительства, без власти? Никогда люди не жили так", скажут на это.
   Люди так привыкли к этой государственной форме, в которой они живут, что она кажется им неизбежной, всегдашней формой жизни человечества.

   Но это только кажется: жили и живут люди и вне государственной формы. Жили и живут так теперь все дикие народы, не дошедшие до того, что называется цивилизацией; живут так и люди, ставшие в своем понимании смысла жизни выше цивилизации: живут и в Европе, и в Америке, и в особенности в России христианские общины, отказавшиеся от правительства, не нуждающиеся в нем и только неизбежно терпящие его вмешательство.

    Государственная форма есть временная, но никак не постоянная форма жизни человечества. Как жизнь одного человека не неподвижна, а постоянно изменяется, подвигается, совершенствуется, так не переставая изменяется, подвигается, совершенствуется жизнь и всего человечества. Каждый отдельный человек когда-то сосал грудь, играл в игрушки, учился, работал, женился, воспитывал детей, освобождался от страстей, умудрялся к старости. Точно так же умудряется и совершенствуется и жизнь народов, только не годами, как для человека, а веками, тысячелетиями. И как для человека главные изменения совершаются в области духовной, невидимой, так и в человечестве главные изменения совершаются прежде всего в невидимой области, в его религиозном сознании.

   И как изменения эти для отдельного человека совершаются так постепенно, что никогда нельзя указать тот час, день, месяц, когда ребенок перестал быть ребенком, а стал юношей, и юноша мужем, а между тем мы всегда безошибочно знаем, когда переходы эти уже совершились, так точно мы и не можем никогда указать на те годы, когда человечество или известная часть его пережила один религиозный возраст и вступило в другой, следующий; но так же, как мы знаем про бывшего ребенка, что он стал юношей, мы знаем и про человечество или часть его, что оно пережило один и вступило в другой, высший, религиозный возраст, когда переход этот уже совершился.

   Такой переход от одного возраста человечества к другому совершился в наше время в жизни народов христианского мира.

   Мы не знаем того часа, когда ребенок стал юношей, но знаем, что бывший ребенок уже не может играть в игрушки; так же мы не можем назвать того года, десятилетия даже, во время которого люди христианского мира выросли из прежней формы жизни и перешли в другой, определяемый их религиозным сознанием, возраст, но не можем не знать, не видеть того, что люди христианского мира уже не могут серьезно играть в завоевания, в свидания монархов, в дипломатические хитрости, в конституции, с своими палатами и думами, в социал-революционные, демократические, анархические партии и революции, а главное, не могут делать всех этих дел, основывая их на насилии.

   Особенно это заметно теперь у нас в России, с внешним изменением государственного устройства. Серьезно мыслящие русские люди не могут уже не испытывать теперь по отношению всех введенных новых форм управления нечто вроде того, как, если бы взрослому человеку подарили новую, не бывшую у него во время детства, игрушку. Как ни нова и интересна игрушка, она не нужна ему, и он только с улыбкой может глядеть на нее. Так это у нас, в России, и для всех мыслящих людей и для большой массы народа с нашей конституцией, думой и разными революционными союзами и партиями. Ведь не могут же русские люди нашего времени я думаю, что не ошибаясь скажу, чующие уже, хотя и в неясном виде, сущность истинного учения Христа, серьезно верить в то, что призвание человека в этом мире состоит в том, чтобы данный ему короткий промежуток времени между рождением и смертью употребить на то, чтобы говорить речи в палатах или собраниях товарищей социалистов или в судах, судить своих ближних, ловить, запирать, убивать их, или кидать в них бомбы, или отбирать у них земли, или заботиться о том, чтобы Финляндия, Индия, Польша, Корея были бы присоединены к тому, что называется Россией, Англией, Пруссией, Японией, или о том, чтобы освободить насилием эти земли и быть для того готовым к массовым убийствам друг друга. Не может человек нашего времени не сознавать в глубине души всего безумия такой деятельности.

   Ведь мы не видим всего ужаса, несвойственности человеческой природе той жизни, которую мы ведем, только потому, что все те ужасы, в среде которых мы спокойно живем, наступали так постепенно, что мы не замечали их. Мне довелось в своей жизни видеть заброшенного старика в самом ужасном положении: черви кишели в его теле, он не мог двинуться без страдания ни одним членом, и он не замечал всего ужаса своего положения, так незаметно он пришел к нему, он только просил чайку и сахарцу. То же и мы в нашей жизни: мы не видим всего ее ужаса только потому, что незаметными шажками пришли к своему положению и, как тот старик, не замечаем всего ужаса его и только радуемся на новые кинематографы и автомобили, как тот радовался на чай и сахар. Не говоря уже о том, что нет никакого вероятия, что уничтожение несвойственного человеческой разумной и любовной природе насилия человека над человеком, не улучшило бы, а ухудшило положение людей, не говоря уже об этом, теперешнее положение общества так ужасно дурно, что трудно себе представить положение хуже.

   И потому вопрос о том: могут ли люди жить без правительства, не только не страшен, каким хотят представить его защитники существующего строя, а только смешон, как был бы смешон обращенный к истязаемому человеку вопрос о том, как он будет жить, когда его перестанут мучить.

   Люди, находящиеся в исключительно выгодном положении, вследствие существования государственного устройства, представляют себе жизнь людей без государственной власти в виде величайшей неурядицы, борьбы всех против всех, точно как будто говорится о сожитии не только животных (животные живут мирно без государственного насилия), а каких-то ужасных существ, руководимых в своей деятельности только ненавистью и безумием. Но представляют они себе людей такими только потому, что приписывают людям те противные их существу свойства, которые воспитаны тем самым государственным устройством, в которое они сложились и которое они, несмотря на то, что оно очевидно не нужно и только вредно, продолжают поддерживать.

   И потому на вопрос о том, какая будет жизнь без власти, без правительства? ответ может быть только один тот, что наверное не будет всего того зла, которое производит правительство: не будет земельной собственности, не будет податей, употребляемых на ненужные народу дела, не будет разделений народов, порабощения одних другими, не будет поглощения лучших сил народов на приготовление к войнам, не будет страха с одной стороны бомб, c другой виселиц, не будет безумной роскоши одних и еще более безумной нищеты других.

  

                                                                                          XVI

  

   Мы живем в эпоху дисциплины, культуры и цивилизации, но далеко еще не в эпоху морали. При настоящем состоянии людей можно сказать, что счастье государств растет вместе с несчастием людей. И еще вопрос, не счастливее ли мы были бы в первобытном состоянии, когда у нас не было бы этой культуры, чем в нашем настоящем состоянии.

   Ибо как можно сделать людей счастливыми, когда их не делают нравственными и мудрыми!

  

                                                                   Старайся жить так, чтобы насилие было не нужно тебе.

                                                                                                                                                                                   Кант

 

   Мы очень привыкли к рассуждениям о том, как нам устроить жизнь других людей, людей вообще. И нам такие рассуждения не кажутся странными. А между тем такие рассуждения не могли бы никогда существовать между религиозными и потому свободными людьми. Такие рассуждения суть последствия деспотизма управления одним человеком или несколькими людьми другими.

   Так рассуждают и сами деспоты и люди, развращенные ими.

   Это заблуждение вредно не только потому, что оно мучает, уродует людей, подвергающихся насилию деспотов, но и потому, что ослабляет во всех людях сознание необходимости исправлять себя, тогда как это одно единственно действительное средство воздействия на других людей.

  

     Не только один человек не имеет права распоряжаться многими, но и многие не имеют права распоряжаться одним.

                                                                                                                                                                                                                                             В. Чертков

 

   "Но все-таки, в какую форму сложится жизнь людей, которые решатся жить без правительства?" спрашивают люди, очевидно предполагая, что люди всегда знают, в какую форму сложится и в какой форме будет продолжаться их жизнь и что поэтому люди, решающиеся жить без правительства, должны тоже вперед знать, в какую форму сложится их жизнь. Но ведь люди никогда не знали и не могут знать того, в какую форму и в будущем сложится их жизнь. Убеждение о том, что люди могут знать это и даже устраивать эту будущую форму, есть только очень грубое, хотя и очень старое и распространенное суеверие. Подчиняясь ли правительствам, или не подчиняясь им, люди одинаково никогда не знали, не знают и не могут знать, в какую форму сложится их жизнь, и тем более не может по своей воле небольшое число людей устраивать жизнь всех, так как форма жизни людей складывается всегда не по воле некоторых людей, а по очень многим сложным и независимым от воли некоторых людей причинам, из которых главная нравственное, религиозное состояние большинства людей общества.

   Суеверие же о том, что некоторые люди могут не только знать вперед, в какую форму сложится жизнь других, большинства людей, но и могут устраивать в будущем эту жизнь, суеверие это возникло и держится на желании людей, совершающих насилие, оправдать свою деятельность и на желании людей, терпящих насилие, объяснить и смягчить тяжесть испытываемого ими насилия. Люди, совершающие насилие, уверяют себя и других в том, что они знают, что надо делать для того, чтобы жизнь людей приняла ту форму, какую они считают наилучшею. Люди же, терпящие насилия, до тех пор, пока не в силах свергнуть насилия, верят в это, так как только такая вера придает какой-либо смысл их положению.

   Казалось бы, история народов должна бы была самым решительным образом разрушить это суеверие.

   Несколько людей французского народа в конце XVIII столетия насилием поддерживают деспотическое устройство королевства, но, несмотря на все их усилия, устройство это разрушается и появляется республиканское устройство. И точно так же, несмотря на все усилия людей, руководящих республикой, удержать это устройство, несмотря на величайшие насилия, вместо республики является Наполеоновская империя и так же противно воле правителей вместо наследственной империи появляется коалиция. Карл X, конституция, опять революция, опять новая республика и опять вместо республики Людовик Филипп и т. д. до теперешней республики. То же и во всех других насильнических деятельностях людских. Все усилия папства не только не уничтожают возможности протестантства, а только вызывают его. Все усилия капитализма только усиливают социалистические стремления. Если и держатся некоторое время установленные насилием формы или изменяются насилием же, то только оттого, что в данное время одни формы перестали быть свойственны общему и, главное, духовному состоянию народа, а не потому, что их кто-нибудь поддерживал или устраивал.

   Так что вера в то, что одни люди меньшинство может устраивать жизнь большинства, то самое, что считается несомненнейшей истиной, такой истиной, во имя которой совершаются величайшие злодеяния, есть только суеверие, деятельность же, основанная на этом суеверии, та политическая деятельность революционеров и правителей и их помощников, которая обыкновенно считается самым почтенным и важным делом, есть в сущности самая пустая, притом же и вредная человеческая деятельность, более всего другого препятствовавшая и препятствующая истинному благу человечества. Реки крови пролиты и и проливаются во имя этого суеверия и неисчислимые страдания перенесены и переносятся людьми из-за той глупой и вредной деятельности, которая возникла на этом суеверии. И что хуже всего, это то, что реки крови пролиты и проливаются во имя этого суеверия, а между тем именно это суеверие более всего другого препятствовало и препятствует тому, чтобы в общественном устройстве совершались успешно те самые улучшения жизни, которые свойственны и времени и известной ступени развития человеческого сознания. Суеверие это препятствует истинному прогрессу главное тем, что во имя сохранения и укрепления, или изменения и улучшения общественного устройства, люди, обращая все свои силы на воздействие на других людей, этим самым лишают себя той деятельности внутреннего совершенствования, которая одна может содействовать изменению устройства всего общества.

   Человеческая жизнь в своей совокупности двигается и не может не придвигаться к тому вечному идеалу совершенства только приближением каждого отдельного человека к своему личному, такому же безграничному совершенству.

   Какое же страшное губительное суеверие то, под влиянием которого люди, пренебрегая внутренней работой над собою, то есть тем одним, что действительно нужно для блага своего и общего и в чем одном властен человек, направляют все свои силы на находящееся вне их власти устройство жизни других людей и для достижения этой невозможной цели употребляют наверное дурные и вредные для себя и других средства насилия, вернее всего отдаляющие их как от своего личного, так и от общего совершенства?!

  

                                                                                             XVII

  

   Стоит человеку отвернуться от разрешения внешних вопросов и поставить себе единый, истинный, свойственный человеку внутренний вопрос, как ему лучше прожить свою жизнь, чтобы все внешние вопросы получили наилучшее разрешение.

   Мы не знаем, не можем знать, в чем состоит общее благо, но твердо знаем, что достижение этого общего блага возможно только при исполнении того закона добра, который открыт каждому человеку.

  

   Когда бы люди захотели, вместо того чтобы спасать мир, спасать себя; вместо того чтобы освобождать человечество, себя освобождать как много бы они сделали для спасения мира и для освобождения человечества !

                                                                                                                                                                                                                                                  Герцен

  

   В частной и общей жизни один закон: хочешь улучшить жизнь, будь готов отдать ее.  

  Делай свое дело жизни, исполняя волю бога, и будь уверен, что только этим путем ты будешь самым плодотворным образом содействовать улучшению общей жизни.   

  Всё это может быть и справедливо, но воздерживаться от насилия будет разумно только тогда, когда все или большинство людей поймут невыгоду, ненужность, неразумность насилия. Пока же этого нет, что делать отдельным людям? Неужели не ограждать себя, предоставить себя и жизнь и судьбу своих близких произволу злых, жестоких людей?

   Но ведь вопрос о том, что я должен сделать для противодействия совершаемому на моих глазах насилию, основывается всё на том же грубом суеверии о возможности человека не только знать будущее, но и устраивать его по своей воле. Для человека, свободного от этого суеверия, вопроса этого нет и не может быть.

   Злодей занес нож над своей жертвой, у меня в руке пистолет, я убью его. Но ведь я не знаю и никак не могу знать, совершил ли бы, или не совершил бы занесший нож свое намерение. Он мог бы не совершить своего злого намерения, я же наверное совершу свое злое дело. И потому одно, что может и должен человек сделать как в этом, так и во всех подобных случаях, это то, что должно делать всегда во всех возможных случаях: делать то, что он считает должным перед богом, перед своей совестью. Совесть же человека может требовать от него жертвы своей, но никак не чужой жизни. То же самое относится и к способам противодействия злу общественному.

   Так что на вопрос о том, что делать человеку при виде совершаемых злодейств одного или многих людей, ответ человека, свободного от суеверия возможности знания будущего состояния людей и возможности устройства такого состояния насилием, только один: поступать с другими так, как ты хочешь, чтобы поступали с тобой.

   "Но он крадет, грабит, убивает, я же не краду, не граблю, не убиваю. Пускай он исполняет закон взаимности, тогда и от меня можно будет требовать исполнения его", обыкновенно говорят люди нашего мира, и с тем большей уверенностью, чем на более высокой ступени общественного положения они находятся. "Я не краду, не граблю, не убиваю", говорит правитель, министр, генерал, судья, земельный собственник, торговец, солдат, полицейский. Суеверие общественного устройства, оправдывающее всякого рода насилие, до такой степени омрачило сознание людей нашего мира, что они, не видя тех сплошных, неперестающих грабежей, убийств, которые совершаются во имя суеверия будущего устройства мира, видят только те редкие попытки насилия так называемых убийц, грабителей, воров, не имеющих за собой оправдания насилия во имя блага.

   "Он вор, он грабитель, он убийца, он не соблюдает правила не делать другому того, чего не хочешь, чтобы тебе делали", говорят кто же? те самые люди, которые не переставая убивают на войнах и заставляют людей готовиться к убийствам, грабят и обкрадывают чужие и свои народы.

   Если правило о том, чтобы делать другому то, что ты хочешь, чтобы тебе делали, стало недостаточным против людей, которых в нашем обществе называют убийцами, грабителями и ворами, то только потому, что эти люди составляют часть того огромного большинства народа, которое не переставая поколения за поколениями убивалось, ограблялось и обкрадывалось людьми, вследствие своих суеверий не видящими преступности своих поступков.

   И потому на вопрос о том, как поступать относительно тех людей, которые будут покушаться на совершение против нас всякого рода насилий, ответ один: перестать делать другому то, чего ты не желаешь, чтобы тебе делали.

   Но не говоря уже о всей несправедливости приложения отжившего закона возмездия к некоторым случаям насилия, оставляя безнаказанными самые ужасные и жестокие насилия, совершаемые государством во имя суеверия будущего устройства, приложение грубого возмездия за насилия, совершаемые так называемыми разбойниками, ворами, кроме того явно неразумно и ведет прямо к противоположному той цели, ради которой совершается. Ведет к противоположной цели потому, что разрушает ту могущественнейшую силу общественного мнения, и которая в сто раз больше острогов и виселиц ограждает людей от всякого рода насилий друг над другом.

   И это же рассуждение с особенной поразительностью приложимо к отношениям международным. "Что делать, когда придут дикие народы, будут отнимать от нас плоды трудов наших, наших жен, дочерей?" говорят люди, думая только о возможности предупреждения против себя тех самых злодейств и преступлений, которые они, забывая их, не переставая совершают против других народов. Белые говорят: желтая опасность. Индусы, китайцы, японцы говорят с гораздо большим основанием: белая опасность. Ведь стоит только освободиться от суеверия, оправдывающего насилия, для того, чтобы ужаснуться на все те преступления, которые совершены и не переставая совершаются одними народами над другими, и еще более ужаснуться перед той нравственной, происходящей от суеверия тупостью народов, при которой англичане, русские, немцы, французы, южно-американцы могут говорить ввиду ужасающих преступлений, совершенных и совершаемых ими в Индии, Индо-Китае, Польше, Манчжурии, Алжире, не только об угрожающих им опасностях насилий, но и о необходимости оградить себя от них.

   Так что стоит только человеку в мыслях хоть на время освободиться от того ужасного суеверия возможности знания будущего устройства общества, оправдывающего всякого рода насилия для этого устройства, и искренно и серьезно посмотреть на жизнь людей, и ему явно станет, что признание необходимости противления злу насилием есть не что иное, как только оправдание людьми своих привычных, излюбленных пороков: мести, корысти, зависти, честолюбия, властолюбия, гордости, трусости, злости.

  

                                                                                           XVIII

  

   Самим создателем предопределено, чтобы мерилом всех человеческих поступков служила не выгода, а справедливость, и, в силу этого, все усилия определить степень выгоды всегда бесплодны. Ни один человек никогда не знал, не знает и не может знать, каковы будут как для него, так и для других людей конечные результаты известного поступка или целого ряда поступков. Но каждый человек может знать, какой поступок справедлив и какой нет. И все мы точно так же можем знать, что последствия справедливости будут, в конце концов, наилучшие как для других, так и для нас, хотя мы не в силах заранее сказать, каково будет это наилучшее и в чем оно будет состоять.

                                                                                                                                                                                                                                             Джон Рескин

  

                                                                          И познаете истину, и истина сделает вас свободными.

                                                                                                                        Иоанн  8, 32

  

   Человек мыслит так он создан. Ясно, что он должен мыслить разумно. Разумно мыслящий человек прежде всего думает о том, для какой цели он должен жить: он думает о своей душе, о боге. Посмотрите же, о чем думают мирские люди. О чем угодно, только не об этом. Они думают о плясках, о музыке, о пении и тому подобных удовольствиях; они думают о постройках, о богатстве, о власти; они завидуют положению богачей и царей. Но они вовсе не думают о том, что значит быть человеком.

                                                                                                                                                                                                                                                     Паскаль

  

   Только освободитесь все вы, страдающие люди христианского мира, как властвующие и богатые, так же и подавленные и бедные, от тех обманов лжехристианства и государственности, которые скрывают от вас то, что открыл вам Христос и чего требует ваш разум и ваше сердце, и вам ясно станет, что в вас, только в вас самих причины всех телесных страданий нужды и духовных: сознания несправедливости, зависти, раздражения, которые мучают вас, задавленных и бедных; и в вас же, вы, властвующие и богатые, причины тех страхов, укоров совести, сознания греха своей жизни, которые более или менее, по степени вашей нравственной чуткости, тревожат и вас.

   Поймите вы, и те и другие, что вы не рождены ни рабами, ни повелителями других людей, что вы свободные люди, но свободные и разумные только тогда, когда вы исполняете высший закон своей жизни. И закон этот открыт вам, и стоит вам только откинуть те лжи, которые скрывают его от вас, чтобы вам ясно было, в чем этот закон и в чем ваше благо. Закон этот в любви, и благо только в исполнении этого закона. Поймите это и вы станете истинно свободными и получите всё то, чего теперь так тщетно стараетесь достигнуть теми сложными путями, на которые увлекают вас запутанные, ни во что не верующие, развращенные люди.

 

  Придите ко мне все труждающиеся и обремененные, и я успокою вас. Возьмите иго мое на себя и научитесь от меня: ибо я кроток и смирен сердцем; и найдете покой душам вашим. Иго мое благо и бремя мое легко.

                                                                                                                   Мф 11, 28 30

 

 Спасет, избавит вас от претерпеваемого вами зла и даст вам истинное благо, к которому вы так неумело стремитесь, не желание своей выгоды, не зависть, не следование партийной программе, не ненависть, не негодование, не желание славы, даже не чувство справедливости, и главное, не забота об устройстве жизни других людей, а только деятельность для своей души, как ни странно это вам покажется, не имеющая никакой внешней цели, никаких соображений о том, что из нее может выйти.

   Поймите, что предположение о том, что человек может устроить жизнь других людей, есть грубое суеверие, признаваемое людьми только по своей древности. Поймите, что люди, занятые тем, чтобы устраивать жизнь других людей, начиная с монархов, президентов, министров и кончая шпионами, палачами, так же как и членов и руководителей партий, диктаторов, представляют из себя не нечто высокое, как думают теперь многие, но, напротив, людей жалких, глубоко заблуждающихся, занятых не только невозможным и глупым, но одним из самых гадких дел, какие может избрать человек.

   Люди уже понимают жалкую низость шпиона, палача, начинают понимать это отношение к жандарму, полицейскому, даже отчасти к военному, но еще не понимают этого по отношению к судье, сенатору, министру, монарху, руководителю, участнику революции. А между тем дело сенатора, министра, монарха, руководителя партии точно так же низко, несвойственно человеческой природе, гадко, даже хуже дела палача, шпиона, тем, что оно, будучи таким же, как и дело палача, шпиона, прикрыто лицемерием.

   Поймите вы, все люди, особенно вы, молодые люди, что не только посвящать свою жизнь, но заниматься тем, чтобы по своим мыслям насилием устраивать жизнь других людей, есть не только грубое суеверие, но есть гадкое, преступное, губительное для души дело. Поймите, что свойственному просвещенной душе человека желанию блага других людей удовлетворяет никак не суета устройства их жизни посредством насилия, а только та внутренняя работа над собой, в которой одной вполне свободен и властен человек. Только эта работа, состоящая в увеличении в себе любви, может служить удовлетворением этого желания. Поймите, что всякая деятельность, направленная на устройство жизни других людей посредством насилия, не может служить благу людей, а есть всегда более или менее сознаваемый лицемерный обман, под личиной служения людям скрывающий низкие страсти: тщеславие, гордость, корыстолюбие.

   Поймите это, особенно вы, молодежь, поколение будущего, перестаньте, как это делают теперь большинство из вас, искать этого воображаемого счастья в составлении блага народа посредством участия в управлении, в суде, в обучении других людей, поступления для этого в приучающие вас к праздности, самомнению, гордости, развращающие заведения всякого рода гимназий, университетов, перестаньте участвовать в разных организациях, имеющих целью будто бы благо народных масс, а ищите одного того, что всегда одно нужно всякому человеку, что всегда доступно всякому, что дает наибольшее благо ему самому и вернее всего служит благу его ближних. Ищите в себе одного: увеличения любви посредством уничтожения всего того: ошибок, грехов, страстей, что мешает ее проявлению, и вы наидействительнейшим способом будете содействовать благу людей. Поймите, что исполнение в наше время познанного нами высшего закона любви, исключающего насилие, так же неизбежно для нас, как неизбежен для птиц закон перелета, витья гнезд, закон питания растениями для травоядных, и мясом для хищных животных, и что поэтому всякое наше отступление от этого закона наверное губительно для нас.

   Только поймите это и положите жизнь в этой радостной работе, только начните это делать и вы тотчас же узнаете, что в этом, только в одном этом дело жизни человека и что это одно производит то улучшение жизни всех людей, к которому вы стремитесь так тщетно и такими ложными путями. Поймите, что благо людей только в единении их, единение же не может быть достигнуто посредством насилия. Единение достигается только тогда, когда люди, не думая об единении, каждый думает только об исполнении закона жизни. Только этот высший закон жизни, один для всех людей, соединяет людей.

   Высший закон жизни, открытый Христом, ясен теперь людям и одно следование ему может теперь до тех пор, пока не будет открыт новый, еще более ясный и близкий закон душе человеческой, соединить людей.

  

                                                                                                XIX

  

   Одни ищут блага или счастия во власти, другие в науке, третьи в сластолюбии. Те же люди, которые, действительно, близки к своему благу, понимают, что оно не может быть в том, чем владеть могут только некоторые люди, а не все. Они понимают, что истинное благо человека таково, что им могут обладать все люди разом, без раздела и без зависти; оно таково, что никто не может потерять его, если он сам того не захочет.

                                                                                                                                                                                                                                                    Паскаль

  

   Один, только один есть у нас непогрешимый руководитель, всемирный дух, проникающий нас всех вместе и каждого, как единицу, влагающий в каждого стремление к тому, что должно; тот самый дух, который в дереве велит ему расти к солнцу, в цветке велит ему бросить семя к осени и в нас велит нам стремиться к богу и в этом стремлении всё более и более соединяться друг с другом.

   Истинная вера влечет к себе не тем, что обещает благо верующему, а тем, что представляет единственное прибежище спасения от всех бед и смерти.

  

   Спасение не в обрядах и исповедании веры, а в ясном понимании смысла своей жизни.

  

   Вот всё, что я хотел сказать.

   Хотел сказать я то, что мы дожили в наше время до того положения, в котором нам нельзя долее оставаться, и что, хотим мы или не хотим этого, мы должны вступить на новый путь жизни, и что для того, чтобы нам вступить на этот путь, нам не нужно ни выдумывать новой веры, ни новых научных теорий, которые могли бы объяснить смысл жизни и руководить ею, главное, не нужно и никакой особенной деятельности, а нужно только одно: освободиться от суеверий как лжехристианской веры, так и государственного устройства.

   Только пойми всякий человек, что он не только не имеет никакого права, но и возможности устраивать жизнь других людей, и что дело каждого устраивать, блюсти только свою жизнь, соответственно тому высшему религиозному закону, который открыт ему, и само собой уничтожится то мучительное, несоответственное требованиям нашей души и всё ухудшающееся и ухудшающееся зверское устройство жизни так называемых христианских народов.

   Кто бы ты ни был: царь, судья, земледелец, мастеровой, нищий, подумай об этом, пожалей себя, пожалей свою душу... Ведь как бы ты ни был затуманен, одурен своим царством, властью, богатством, как бы ты ни был измучен, озлоблен своей нуждой и обидой, ты так же, как и мы все, обладатель или скорее проявитель того же духа божья, который живет во всех нас и который в наше время ясно, понятно говорит тебе: зачем, для чего ты мучаешь себя и всех, с кем имеешь общение в этом мире? Только пойми, кто ты, и как, с одной стороны, ничтожно то, что ты ошибочно называешь собою, признавая себя в своем теле, как необъятно велико то, что ты сознаешь истинно собою, твое духовное существо, только пойми это и начни каждый час своей жизни жить не для внешних целей, а для исполнения того истинного назначения твоей жизни, которое открыто тебе и мудростью всего мира, и учением Христа, и твоим собственным сознанием, начни жить, полагая цель и благо твоей жизни в том, чтобы с каждым днем всё больше и больше освобождать дух свой от обманов плоти, всё больше и больше совершенствоваться в любви, что в сущности одно и то же; только начни делать это и с первого часа, дня ты почувствуешь, какое новое и радостное чувство сознания полной свободы и блага всё больше и больше будет вливаться в твою душу и что больше всего поразит тебя как те самые внешние условия, которыми ты так был озабочен и которые всё-таки так далеки, были от твоих желаний, как эти условия сами собой (оставляя тебя в твоем внешнем положении или выводя из него) перестанут быть препятствиями и будут только всё большими и большими радостями твоей жизни.

   И если ты несчастлив, а я знаю, что ты несчастлив, подумай о том, что то, что предлагается тебе здесь, выдумано не мною, а есть плод духовных усилий всех высших, лучших умов и сердец человечества, и что в этом одном единственное средство избавиться тебе от твоего несчастья и получить величайшее благо, доступное человеку в этой жизни.

   Вот это я и хотел, прежде чем умереть, сказать своим братьям.

   2 июля 1908 г.

  Ясная Поляна

  

 

ПРИЛОЖЕНИЕ I

К гл. III

  

   Самые вредные люди повешены или сидят по каторгам, крепостям и тюрьмам; другие, менее вредные десятки тысяч людей, выгнаны из столиц и больших городов и голодные, оборванные бродят по России; явные полицейские хватают, тайные разведывают и следят; все вредные правительству книги и газеты извлекаются из обращения. В Думе идут споры ораторов разных партий о том, как соблюсти благо народа, строить или не строить флот, так или иначе устраивать крестьянское землевладение, как и почему собирать или не собирать собор. Есть лидеры, которые ходят по кулуарам, есть кворум, блоки, премьеры, и всё до капельки, как у всех цивилизованных народов. Казалось бы, чего же еще. А между тем распадение существующего строя жизни именно теперь и именно у нас в России всё больше и больше приближается.

   Ну хорошо, вы, правительственные люди, перевешаете, перестреляете еще 5, 10, 30 тысяч, как, очевидно, вы, подражая прежним европейским подавлениям революций, и собираетесь сделать. Ну хорошо, вы сделаете это. Но ведь, кроме петли, виселицы, шпионов, винтовки, приклада, тюрем, есть еще силы духовные, самые могущественные, гораздо более сильные, чем всевозможные виселицы и тюрьмы. Ведь у всех задавленных вами веревками и застреленных вами, над вырытыми для них, живых, могилами, были и есть отцы, братья, жены, сестры, друзья, единомышленники, и, если казни эти избавляют вас от тех, которые зарыты в могилы, то эти казни возрождают не только в их близких, но и в чужих людях вдвое больше и вдвое злейших врагов вам, чем те, которые вами убиты и зарыты в землю. Чем больше вы перебьете людей, тем меньше вам возможности избавиться от главного врага вашего: от ненависти к вам людей. Своими преступлениями вы только удесятеряете эту ненависть и делаете ее для себя более опасной.

   Но мало того, что вы среди близких казненным увеличиваете врагов своих и увеличиваете их ненависть, вы этими самыми казнями увеличиваете и в совсем посторонних и вам и вашим врагам людях то чувство жестокости и безнравственности, с которыми вы думаете, что боретесь этими казнями. Ведь казни эти не делаются сами собою теми бумажками, которые вы пишете в своих судах и министерствах. Казни делаются людьми над людьми. Молодой, бывший солдат с явным недоумением о том, как надо относиться к этому, рассказывал мне, как его заставляли рыть траншею могилу для 10 живых, приговоренных к расстрелу, и как заставляли одних солдат убивать этих приговоренных, а других стоять с заряженными винтовками позади убивающих и быть готовыми стрелять в этих, если они поколеблются в исполнении требуемого от них страшного, нечеловеческого дела. Разве может пройти даром для душ человеческих исполнение таких ужасных дел по приказанию всех властей, которых им внушено уважать и считать священными?

   На днях я прочел в газете сообщение о том, как какой-то несчастный генерал-губернатор отдал приказ, в котором выражал похвалу и одобрение двум, по его выражению, молодцам городовым, назначив им по 25 рублей награждения за то, что они застрелили безоружного пленника, который, соскочив с повозки, хотел убежать от них. Я не поверил этому ужасному поступку начальства и написал в редакцию газеты, прося подтверждения. Мне прислали подлинный приказ и объяснили, что такие похвалы за убийства самые обыкновенные явления, и самые высокопоставленные лица высказывают такие похвалы.

   Разве могут такие дела и такие слова проходить бесследно? Не могут такие дерзко высказываемые, извращенные мысли и чувства не оставлять страшных следов развращения, безнравственности, жестокости в душах людей, участвующих в таких делах и читающих такие приказы. Не могут такие дела и приказы не вызывать в людях и недоверия и презрения к тем людям, которые предписывают эти ужасные, противные человеческой совести дела и хвалят и награждают за них. Так что, если казнены тысячи людей, то сколько десятков, сотен тысяч людей, участвовавших и так или иначе в этих делах, развращены этим участием, лишены этим участием последних остатков религиозных и нравственных основ и подготовлены к тому, чтобы, если не ненавидеть еще, то уже презирать людей, совершающих такие дела, и совершать при первом случае те же самые злодейства против тех самых людей, которые теперь заставляют делать их против врагов своих.

   А влияние прочитываемых миллионами газетных известий о том, сколько казнено и приговорено к смерти, печатаемых каждый день, как известия о переменах погоды, которые должны и не могут не повторяться ежедневно и постоянно. Если читающие каждый день такие известия и не спрашивают себя, как примирить такие, совершаемые по повелению высшей власти дела, не говорю уже с евангелием, но с 6-ой заповедью Моисея, то не могут противоречия эти не отозваться в душе людей и пренебрежением к заповедям, к религии вообще и к власти, совершающей дела, явно противные и религиозному закону и совести.

   Разве не ясно, что совершаемые правящими властями злодеяния, имеющие целью избавление себя и видимых врагов правительственной власти, подготавливают для себя вдвое, вдесятеро больше врагов невидимых и злейших?

   Казалось, не может не быть очевидным всякому мыслящему человеку, что такая деятельность правительства не может улучшить положения. Это должно быть очевидным не только посторонним, но и самим правителям. Не могут они не видеть ясно тщету своей деятельности, не могут не видеть и всей преступности ее. Не могут не видеть потому, что то учение Христа о любви к врагам, которое так старательно скрывалось и скрывается людьми, живущими насилием, хотя и не вполне, в полном и истинном его значении, а некоторыми частными проявлениями, но все-таки проникло уже в сознание людей христианского мира и думаю, что не ошибаюсь, особенно живо воспринято было простым рабочим русским народом, который теперь так усердно развращается правительством.

   Если Марк Аврелий мог, несмотря на всю свою кротость и мудрость, с спокойной совестью и воевать и распоряжаться казнями людей, то люди христианского мира уже не могут этого делать без внутреннего сознания своей преступности, и какие бы они ни придумывали лицемерные и глупые гаагские конференции и условные наказания, все эти лицемерные глупости не только не скрывают их преступлений, но, напротив, показывают то, что они сами знают, что то, что они делают, дурно. Сколько бы они ни уверяли себя и других, что они по каким-то высшим соображениям делают те ужасные преступления всех законов и божеских и человеческих, которые они не переставая делают, они не могут скрыть ни от себя, ни от всех добрых людей всей преступности, порочности, низости своей деятельности. Ведь все уже знают теперь, что убийство, какое бы то ни было, гадко, преступно, дурно; знают это и все цари, министры, генералы, сколько бы они ни прятались за какие-то выдуманные высшие соображения.

   То же самое и революционеры каких бы то ни было партий, если они допускают убийство для достижения своих целей. Сколько бы ни говорили они о том, что, когда власть будет в их руках, им не нужно будет употреблять тех средств насилия, которые они употребляют теперь, поступки их столь же безнравственны и жестоки, как и действия правительств. И потому точно так же, как и злодейства правительств, производят такие страшные последствия: озлобления, озверения, развращения людей.

   Отличается их деятельность только тем, отчего она и представляется менее преступной, что тщета деятельности стоящего во власти правительства очевидна, тогда как деятельность революционеров, проявляемая большею частью в теории и только урывками на практике во времена революций, как у нас теперь, не так очевидна.

   Приемы же и средства борьбы у тех и других одинаково чужды свойствам человеческой души и основам христианского учения и, одинаково озлобляя людей и доводя их до высшей степени неразумия и озверения, не только не достигают той цели, которую они выставляют, но, напротив, только отдаляют людей от возможности достижения ее.

   Положение и деятельность обеих враждующих сторон правительства и революционеров как в России, так и во всем христианском мире, с их средствами улучшения быта народа насилием, подобны людям, которые для того, чтобы согреться, ломают стены того дома, в котором живут, и топят ими.

  

 

ПРИЛОЖЕНИЕ II

К гл. VII

 

   Христианское учение в его истинном значении, признающее высшим законом жизни человеческой закон любви, не допускающий ни в каком случае насилие человека над человеком, учение это так близко сердцу человеческому, дает такую несомненную свободу и такое ни от чего не зависимое благо и отдельному человеку, и обществам людей, и всему человечеству, что, казалось бы, стоило только узнать его, чтобы все люди приняли его за руководство своей деятельности. И люди действительно, несмотря на все усилия церкви скрыть этот закон, всё более и более понимали и стремились осуществить его. Но горе было в том, что к тому времени, когда христианское учение в его истинном значении стало выясняться людям, большая часть христианского мира уже привыкла считать истиной те внешние религиозные формы, которые не только скрывают от людей истинный смысл христианского учения, но и утверждают прямо противоположные христианскому учению государственные установления. Так что для восприятия христианского учения в его истинном значении людям христианского мира, более или менее понявшим истину христианства, нужно освободиться не только от веры в ложные формы извращенного христианского учения, но еще и от веры в необходимость, неизбежность того государственного устройства, которое установилось на этой ложной церковной вере.

   Так что хотя освобождение от ложных религиозных форм, всё убыстряясь и убыстряясь, совершается, люди нашего времени, откинув веру в догматы, таинства, чудеса, святость библии и другие установления церкви, не могут все-таки освободиться от тех ложных государственных учений, которые основались на извращенном христианстве и скрывают истинное.

   Одни люди, большинство рабочего народа, продолжая по преданию исполнять то, чего требуют церкви, и отчасти вера в это учение, без малейшего сомнения верят, именно верят, и в то, возникшее в церковной вере и основанное на насилии государственное устройство, которое ни в каком случае не может быть совместимо с христианским учением в его истинном значении. Другие же люди, так называемые образованные, большей частью уже давно не верящие в церковное, и потому и ни в какое христианство, так же бессознательно верят, как и люди народа, в то государственное устройство, основанное на том самом насилии, которое введено и утверждено тем самым церковным христианством, в которое они давно уже не верят.

   Так что одинаково верят в необходимость насилия, как главное орудие устройства общества, как те, которые, как рабочий народ, верят в законность существующего устройства общества, так и так называемые образованные люди, которые стараются постепенно исправить или революционным переворотом изменить существующее. И те и другие не только не признают, но не могут себе представить устройства общества, как только основанное на насилии.

   Вот эта-то бессознательная вера, вернее суеверие людей христианского мира в законность поддерживания устройства мира насилием и в законность и неизбежность самого насилия, вот эта-то вера, основанная на извращенном христианстве и прямо противоположная истинному (хотя люди, освободившиеся от веры в лжехристианство, и не признают этого), и составляла и составляет до последнего времени главное препятствие для принятия людьми всё более и более выясняющегося для них в наше время христианского учения в его истинном значении.

  

 

ПРИЛОЖЕНИЕ III

К гл. VIII

  

   Стоит только упомянуть об учении Христа, воспрещающем противление злу насилием, и люди, принадлежащие к привилегированному, в сравнении с чернорабочими, сословию, и верующие и неверующие, только иронически улыбнутся на такое упоминание, как будто положение о возможности непротивления злу насилием есть такая очевидная нелепость, про которую нельзя и говорить серьезным людям.

   Большинство таких людей, считая себя нравственными и образованными людьми, будут серьезно говорить и спорить о троичности бога, о божественности Христа, об искуплении, таинствах и т. п., или о том, какая из двух политических партий имеет более шансов на успех, какой союз государств более желателен, чьи предположения более основательны: социал-демократов или социалистов-революционеров, но и те и другие совершенно согласно убеждены в том, что о непротивлении злу насилием нельзя говорить серьезно.

   Отчего это?

   А оттого, что люди не могут не чувствовать, что признание положения о непротивлении злу насилием под корень разрушает всю установившуюся их жизнь и требует от них чего-то нового, неизвестного и кажущегося им страшным.

   От этого-то и происходит то, что вопросы о троичности, о бессеменном зачатии, о причастии, крещении могут занимать людей религиозных; так же могут занимать людей нерелигиозных вопросы о политических союзах, партиях, о социализме и коммунизме, но вопрос о непротивлении злу насилием им представляется какой-то удивительной бессмыслицей, и тем большей бессмыслицей, чем большими преимуществами при теперешнем устройстве мира пользуются люди.

   От этого происходит и то, что наиболее резкое отрицание учения о непротивлении и непонимание его всегда пропорционально степени власти, богатства, цивилизации людей.

   Люди, занимающие важные положения во власти, люди очень богатые, люди, привыкшие к своему положению, и люди, оправдывающие это положение, как большинство ученых, только пожимают плечами в ответ на упоминание о непротивлении.

   Люди менее значительные, и менее богатые, и менее ученые менее презрительны. Еще менее презрительны люди еще меньшей важности, достатка и учености. Но все-таки все люди, жизнь которых непосредственно основана на насилии, хотя и не одинаково презрительно, но всегда отрицательно относятся к мысли о возможности приложения к жизни учения о непротивлении злу насилием.

   Так что если бы решение вопроса об освобождении себя от извращенного христианского учения и вытекающего из него допущения насилия, нарушающего любовь, и признание христианского учения в его истинном значении зависело только от людей цивилизованных, пользующихся в нашем обществе в материальном отношении лучшим, в сравнении с большинством рабочего народа, положением, то предстоящий переход людей от жизни, основанной на насилии, к жизни, основанной на любви, еще не был бы так близок и настоятелен, как он близок и настоятелен теперь и особенно у нас в России, где огромное большинство народа, более двух третей, еще не развращено ни богатством, ни властью, ни цивилизацией.

   А так как этому большинству народа нет причины и выгоды лишать себя блага любовной жизни, допуская в нее возможность насилия, то среди этих людей, не развращенных ни властью, ни богатством, ни цивилизацией, и должна бы начаться та перемена строя, которую требует совершившееся уяснение христианской истины.

  

 

ПРИЛОЖЕНИЕ IV

К гл. XVII

  

   Но как ни странно кажется мне ослепление людей, верящих в необходимость, неизбежность насилия, как ни неотразимо очевидна для меня неизбежность непротивления, не разумные доводы убеждают меня и могут неотразимо убедить людей в истине непротивления, убеждает только сознание человеком своей духовности, основное выражение которого есть любовь. Любовь же, истинная любовь, составляющая сущность души человека, та любовь, которая открыта учением Христа, исключает возможность мысли о каком бы то ни было насилии.

   Полезно ли, не полезно ли, вредно ли, безвредно будет употребление насилий или претерпение зла, я не знаю и никто не знает, но знаю и знает это всякий человек, что любовь есть благо, благо и любовь ко мне людей и еще большее благо и любовь моя к людям. Самое же великое благо это любовь моя к людям не только не любящим меня, но, как и сказал Христос, ненавидящим меня, обижающим меня, делающим мне зло. Как ни странно это кажется тому, кто не испытал этого, это так, и когда вдумаешься в это и испытаешь это, то только удивляешься, как мог я не понимать этого. Любовь, истинная любовь, любовь, отрицающая себя и переносящая себя в другого, есть пробуждение в себе высшего всемирного начала жизни. Но она тогда истинная любовь и тогда дает всё то благо, какое она может дать, когда она только любовь, освобожденная от всего личного, от всякой малейшей доли пристрастия для себя к предмету любви. И такая любовь может быть только к врагу, к ненавидящим, обижающим. И потому предписание любить не любящих, а ненавидящих, не есть преувеличение, не есть указание на возможность исключений, но есть только указание на тот случай, ту возможность получения высшего блага, какую дает любовь. То, что это так должно быть, вытекает из рассуждения, и стоит испытать это, чтобы убедиться. Так что случаи обиды, нападения станут дорогими, желательными. Так что, вникнув в сущность свойств души человеческой, мы увидим, что она такова, что отвечание злом на зло заставляет ее страдать, я напротив, отвечание любовью на зло дает высшее доступное ей благо.

   И потому всякое противление злу злом есть лишение блага, всякое любовное отвечание на зло есть приобретение блага, и такого блага, которое, уничтожая личность и потому давая высшее благо, уничтожает вместе с тем и всякое страдание и, главное, вызывающее сопротивление пугало страх смерти.  

Закон насилия и закон любви 

Лев Толстой

 

 

                                                                         СМИРЕНИЕ РАБОВ

 

  Удивительна по своему цинизму позиция президента Путина, который с помощью церкви заталкивает народы России в храмы лживой буржуазной веры. Теперь молитесь господу за господ да за царя.

  Дерьмо царь и вера ваша господская!

  Мы послушаем Льва Николаевича.

 

Кимний

29.08.2006

 

 

                                                   о государстве

 

 

Государство Путина есть буржуазное государство – отрицание государства трудящихся, а российский воин защитник государства буржуазии, вооруженный для насилия над трудящимися (расстрел Верховного Совета России и война в Чечне).

Государство Лукашенко есть государство трудящихся, не государство в собственном смысле.

 

                                                           Белорусский воин служит народу белоруссии

                                                          

 

 

               ЧЕМУ СЛУЖИТ РОССИЙСКИЙ ВОИН

                                         24.08.2006 ФОРУМ.мск | cprf/ru             Здесь: статья отредактирована мной. (Кимний)

                                                                                                                                                                                                                               

 

О предложении объединить Чечню, Ингушетию и Дагестан

Председатель Народного собрания Чечни Дукваха Абдурахманов убежден, что "Чеченскую Республику и Ингушетию надо объединить, поскольку разделение произошло искусственно. У народа ничего не спрашивали, референдум не проводили".

"Что касается Дагестана, - полагает Абдурахманов, - то мы признаем этот субъект, его границы, но никогда в жизни не забывали и не забудем, что ряд чеченских районов находится на территории Дагестана. Какое отношение, например, к Хасавюрту, Кизляру или Новолаку имеют аварцы или лезгины? Никакого отношения в историческом плане к этим городам они не имеют. Наши предки жили у Каспийского моря, мы имели свободный выход на Каспий, а через него на восток. Так почему мы сегодня искусственно, силой изолированы от него? Почему для нас эта зона закрыта, а для дагестанского народа открыта? Почему на этих несуществующих границах чеченцы платят дань? Российский народ не отказывался от Балтики, и чеченцы не откажутся от Каспия".

Коснулся Дукваха Абдурахманов также угроз некоторых московских чиновников ввести в Чечне "внешнее финансовое управление": "Я категорически выступил против одного. Когда центр хотел назначить внешнего финансового управляющего, я сказал, что это не пройдет. Чеченская Республика – это составляющая Российской Федерации, мы вошли в нее на добровольных началах. Мы никому права заменять президента, правительство, парламент в Чечне не давали и никакого управляющего назначить себе никому не дадим".

О роли чеченцев в судьбах России

"Чеченский народ является третьим по численности в России после русских и татар. Неправда, что мы занимаем лишь пятое или шестое место. Нас до 3 млн. И мы будем пользоваться политическими и социально-экономическими правами, которые есть у каждого субъекта Федерации. При этом мы за российскую державность и единство".

К сказанному спикер нижней палаты парламента Чечни добавил: "О чеченцах надо говорить как о патриотах, которые сегодня спасли Россию и завтра могут ее спасти. Нет более монолитной силы, которая завтра может выступить за Россию, за федерализм, за конституцию РФ, против НАТО, Китая".

О войнЕ на территории республики

Абдурахманов сообщил: "За Россию умирали только чеченцы. А если российские солдаты тут гибли, то они гибли по глупости российских политиков, по бездарности российских генералов, а не потому, что их чеченцы убивали.

Чеченская республика была оккупирована международными наемниками. Народной чеченской власти, выражающей волю народа, здесь не было. Нас продал федеральный центр и сам же потом наводил порядок. Поэтому все обвинения против нас пусть забирают обратно".

об амнистии

Дукваха Абдурахманов продолжил: "Я поддерживаю амнистию. И каждый чеченец поддерживает. Но не надо валить в кучу всех чеченских боевиков, которые были при Дудаеве, Масхадове и других. Мы ни одну из этих фигур не поддерживали. Когда я был председателем райисполкома в советские времена, для Чечни Дудаев был никто. Дудаева, Масхадова, Басаева создала Россия. Басаев, кстати, был офицером ГРУ в Абхазии, это не секрет.

В том, что Ельцин сказал "берите суверенитета столько, сколько хотите", кинул наш народ в пекло, потом оставил оружие в Чечне и сам же за этим оружием вернулся, чеченский народ не виноват. А когда в 1994 году чеченский народ начали бомбить, ребята с оружием вышли на войну. Но эти ребята не преступники, не боевики. Они действительно думали, что защищают свой народ. Они такие же патриоты, как и те, кто в Великую Отечественную войну выступал против фашистов. А сейчас - одно отребье, международные фашисты. Они что, защищают нашу власть, нашу Конституцию? Эти люди служат Конституции Саудовской Аравии, Бен Ладену, долларам. А обиженные братья, отцы, сыновья уходили на войну, но они не были виноваты и не являются боевиками или террористами.

Когда Ельцин объявлял независимость и рушил Советский Союз, он остался прав? Или Грачев, развязавшийся войну с собственным народом, остался прав?

А эти ребята вместе с Грачевым в Афгане брали оружие, защищали советскую власть, всегда Россию защищали, были во Вьетнаме, на Кубе, в Египте. Они везде защищали Российскую Федерацию. Почему они вдруг оказались такими плохими? Потому что их такими сделала власть Ельцина и Грачева".

о насилии, совершаемом российской буржуазной армией, и о чеченском сопротивлении

Спикер нижней палаты чеченского парламента сказал: "Вот, например, станица Ассиновская. Там была зачистка. Пришли военные, приставили автоматы и, уложив семьи, глумились над людьми, над сыном при отце, над женой при муже. Вы хотите, чтобы человек простил это? Конечно, этот человек взял оружие и ушел на войну. Такого человека можно сегодня амнистировать? Конечно, можно. Он не был боевиком, не был с Бен Ладеном. А при обыкновенной зачистке в Бачи-Юрте в мокрую тряпку заворачивали камень и били по голове, чтобы человек остался дураком. Что с такими людьми делать?

А как людей начали красть в Чечне? В первую войну были зачистки, военные приходили в села, забирали самых красивых статных парней, которые являются генофондом нации, и они не возвращались. Чтобы вернуть родственников, некоторые платили деньги. А когда денег не было, чеченцы начали красть российских солдат для обмена. Но кражи пошли не от чеченцев".

О выводе российских войск с территории Чечни

Дукваха Абдурахманов подробно объяснил, почему, с его точки зрения, это необходимо сделать: "Руководство Чечни вместе с республиканским МВД сегодня самодостаточны, чтобы поддерживать порядок. Морально и психологически готовы, вооружены, экипированы. МВД Чечни сегодня может адекватно отреагировать на любые события не только в Чеченской республике, но и на всем Северном Кавказе. Это самое боеспособное министерство внутренних дел в регионе. Власть, пройдя через то, что было в Чечне несколько лет назад, готова в любое время дня и ночи отреагировать на любое ЧП".

В завершение Абдурахманов ответил на вопрос, о добровольцах, которые могут отправиться в Южную Осетию и Абхазию, если там начнутся военные действия: "Претерпев несправедливость на себе, какое-то количество может пойти. Причем не только чеченцы, но и другие народы Кавказа, России и СНГ. ... Интернационалисты были и в древности, и в средние века, есть и сегодня. Они, конечно, пойдут. Каждый народ имеет право на самоопределение".

комментарий политолога Руслана Саидова

 "Я понимаю, что то, что говорит Дукваха Баштаевич, вызовет диаметрально противоположенную реакцию в русской и чеченской аудиториях. Причем, реакция русской аудитории может быть весьма эмоциональной. Однако, если мы говорим, что Чечня - это субъект Российской Федерации, а чеченцы - полноправные граждане России, мы должны научиться слушать друг друга, и принимать друг друга такими, какие мы есть. А если мы этого делать не хотим, то как же тогда мы вообще собираемся дальше жить вместе, в одном государстве? Что же касается всего, что Дукваха Баштаевич сказал о роли, которую сыграли некоторые люди в Москве в развязывании русско-чеченских войн, то здесь я с ним согласен".

                                                                                                                                                                                                                                     Конец материала

 

 

 

                                ЗАКЛЮЧЕНИЕ ПО ПУТИНИСТИКЕ

                                                                                      В ДЕНЬ ЗНАНИЙ

 

В связи с невменяемостью российского истеблишмента и лично президента Путина относительно признания законов истории, мы должны сделать важное философское заключение.

Как всякое государство, Россия не есть материальная субстанция. Ибо нет границ природы, но есть границы у человека. Птицы не имеют паспортов для перелета над странами. Государство есть дух, или мышление. Россия Путина не имеет духа и истины. Она вернулась к состоянию отрицания идеи, к противоречию, к капитализму. Маниакальная привязанность Путина, российской буржуазии к идеологии, политике и религии царской России не есть случайность, но закономерность капитализма. В душе Путина живет монарх, и он похож уже на члена тайной масонской ложи. Но оставим в покое религиозно больного человека и весь идущий за ним класс. Уже нет возможности переубедить глупцов. Но мы должны спасти народы. Итак, в чем суть дела.

Русская буржуазия плод эпохи империализма, и ее буржуазная армия  проявила в Чечне такие же звериные качества, какие мы наблюдаем у всякой буржуазной армии. Не случайно же Россия сближается с НАТО. Гвалт по поводу сближения с НАТО других стран, - особенно Украины, – это лишь спектакль. Российская буржуазия показала свои звериные зубы. Ее тайный сговор с буржуазией международной, особенно американской, дело естественное и закономерное.

Освободившиеся от российского ярма народы теперь стремятся сохранить суверенитет и уйти из-под сапога буржуазного путинского режима. Это и есть "суверенная демократия", о которой так много говорят путинисты.

Народы, которых огнем и мечом завоевывали "добрые русские" императоры, те народы, которые веками были угнетаемы и притесняемы российскими монархическими порядками, не хотят возврата к дореволюционному положению отсталых и забитых российских окраин.

Ход истории не повернуть вспять. Право наций на самоопределение живет в сердцах народов, чьи предки уже испытали на себе кованый сапог российской буржуазной государственности. Справедливо будет уйти от бед, что несет народам путинский режим, провозгласивший своей идеологией монархические традиции. Куда уж яснее. Кому по нраву поповщина и совокупная ложь правящего класса и клерикалов? Спасение народы видят в своем самоопределении.

Национальный язык они противопоставляют неоколонизаторской доктрине Путина. Находясь меж двух огней, между русским и западным капитализмом, они вынуждены уходить от мерзости правящего в России класса и предпочитать русским негодяям своих национальных. Введение национального языка ослабляет позицию русской буржуазии и служит рычагом давления на русских капиталистов, которым и принадлежит государство российское.

Для Беларуси российский капитализм с его развратным началом представляет такую же опасность. Рано или поздно противоречие капитала скажется на политической ситуации в республике.

Народы стремятся защититься от агрессивной безнравственности русского империализма, ибо никто из них не хочет "получить по голове камнем, завернутым в мокрую тряпку".

Путин достойный выразитель интересов русской национальной буржуазии. Но свободные народы СССР не хотят оказаться под властью жестокой российской буржуазной деспотии и ее безумной религии.

Пусть Путин и его класс дурят свой народ, но не украинский, белорусский, татарский, чеченский, казахский, узбекский, азербайджанский, грузинский, молдавский и так далее. Но если все вместе не смогут собраться в идее истины, в идее коммунизма, все вместе погибнут как народы и останутся как мелкие ничтожные торгаши и попрошайки.

 

Кимний

01.09.06

 

 

                                         государство

 

                                                                                             ПУТИНСКАЯ

                                                                        

                                                                                                                              ОХРАНКА

 

 

Говоря какое это государство, мы определяем чье это государство. Демократия есть власть одного класса над другим. Власть буржуазии над пролетариатом это буржуазная демократия, капиталистическое государство; а власть пролетариата истинная демократия, государство пролетариата. Буржуазия без пролетариата обойтись не может, а пролетариат без буржуазии обойтись обязан: государство пролетариата есть неклассовое общество, не государство в собственном смысле. Власть есть право собственности: капиталистической (власть буржуазии) или социалистической (власть трудящихся).

Власть народа есть государство и право общенародной собственности. Это истинно демократия. Здесь каждый член общества равен другому по праву свободы, и ничто не стоит между человеком и законом нравственности ни капиталист (узурпатор собственности, присвоивший и извративший право экономической свободы духа), ни поп (узурпатор веры, присвоивший и извративший право религиозной свободы духа). Церковь низвела совесть на уровень "веры" капитала и покорности государству буржуазии. Так право духа право познания и знания идеи оказалось низведенным до частнособственнической религиозной лжи о демократии.

Не имеющее никакого отношения к демократии понятие "выборы" подменило собой понятие идеи и истины. Ибо что выбирают люди при голосовании за кандидата во власть, если они не выбирают свободу быть равными перед идеей всеобщего блага? И неужели идеей человеческого рода может быть свобода частного, а не свобода всеобщего?

«Когда среди 100 человек один властвует над 99, это несправедливо, это деспотизм; когда 10 властвует над 90, это также несправедливо, это олигархия; когда же 51 властвует над 49 (и то только в воображении в сущности же опять 10 или 11 из этих 51) тогда это совершенно справедливо, это свобода!

Может ли быть что-нибудь смешнее, по своей очевидной нелепости, такого рассуждения, а между тем это самое рассуждение служит основой деятельности всех улучшателей государственного устройства».

                                                                    

                                                          

                                               

                                                                           МЫСЛИТЕЛЬ                   МЫСЛЕНЫШ

                                                                                                                   улучшатель

                                                                                                                                                      государственного

                                                                                                                                                      устройства

 

 

 

                       «Кремль утвердил Партию жизни на посту оппозиции»

                             С. Гончаров KMnews 17.08.2006

 

С. Гончаров цитирует важного деятеля Кремлевского двора то ли Хомячкова, то ли Сусликова, то ли Суркова (точно не назову. Кимний). Вот его слова:

 

«Проблема в том, что нет альтернативной крупной партии, нет у общества «второй ноги», на которую можно переступить, когда первая затекла. Это делает систему неустойчивой. Мы это с вами понимаем, и задача предстоящего политического периода — чтобы выросла такая политическая сила, которая в какой-то перспективе может прийти на смену ныне доминирующей партии. Я искренне высказываю свое мнение, при этом считаю, что доминирование не всегда означает абсолютное большинство. Просто самой крупной партией, вокруг которой еще значительное время будет строиться политический процесс, на мой взгляд, конечно, должна быть «Единая Россия».  (Конец цитаты)

                                                                                                                                                                                                                                            

примечание По существу определенного безобразного образа российской власти

Проблема не в том, что у общества нет "второй ноги", а в том, что у общества нет головы. Правомерно спросить: куда "затекла первая нога" общества, и почему вообще "нога общества" затекает? Ведь затекает то, что не ходит. Но куда обществу ходить? Не ходить нужно обществу, а думать. Тогда у общества на месте головы не будут ноги. Теперь ознакомимся с основным текстом статьи С. Гончарова. (Кимний)

 

«В России формируется двухпартийная система, идея о которой больше не является одним из вероятных сценариев дальнейшей политической жизни России, но становится главным направлением в реформировании российской политической системы. Такой вывод можно сделать, внимательно проследив последние политические события, произошедшие в стране. 25 июля 2006 года было объявлено об объединении двух левоцентристских партий – Российской партии жизни, возглавляемой председателем Совета Федерации Сергеем Мироновым, и партией «Родина» во главе с Александром Бабаковым.

Оба движения объявили о том, что выступят на парламентских выборах 2007 года единым фронтом. Объединение левоцентристских сил не стало сенсацией. Политологи давно прогнозировали возможное объединение в рядах левых партий. Основой для этих рассуждений стали парламентские выборы образца 2003 года, на которых партия «Единая Россия» набрала 37% голосов избирателей, а их оппоненты – ЛПР, КПРФ и партия «Родина» - 34% голосов, т. е. примерно столько же, сколько и нынешнее парламентское большинство, представляющее собой политическое движение правоцентристского толка. Стало ясно, что сегодня в России сложился серьезный протестный электорат, численность которого лишь ненамного превышает количество тех, кто доволен нынешней властью. В условиях, когда левое крыло политических партий представляет собой обилие разнородных по своей сути политических сил, было вполне логичным ожидать, что в ближайшее время из их среды выйдет политическое объединение, которое заберет себе голоса того самого протестного электората. Единственно, что не могли сказать наверняка политологи и эксперты, так это то, какие именно партии вступят между собой в союз. Ситуация несколько прояснилась в июле этого года, однако все еще в обществе не утихали споры о том, насколько союз РПЖ и «Родины» окажется прочным и насколько такая альтернатива «Единой России» устроит Администрацию Президента, выступающую за создание в России мощной двухпартийной системы.

Все сомнения отпали после того, как в во вторник, 15 августа, на сайте Российской партии жизни появилась стенограмма встречи заместителя главы Администрации Президента Владислава Суркова с депутатами РПЖ, что состоялась 26 марта этого года, то есть за несколько месяцев до того, как был объявлен союз между РПЖ и «Родиной». В ходе беседы с Партией жизни Владислав Сурков, заслуживший реноме главного политтехнолога Кремля и архитектора партии «Единая Россия», открыто заявил, что страна сегодня нуждается в еще одной политической силе, способной составить конкуренцию «единороссам», и что такой партией, по его мнению, должна стать Российская партия жизни.

«Такую благородную миссию пока никто еще не взялся выполнять. И я считаю, что вы могли бы это попробовать… Ваша партия в борьбе за современное развитие нашей политической системы могла бы привлечь на свою сторону все то, что не может привлечь власть в широком смысле слова», - заявил тогда Владислав Сурков.

При этом Владислав Сурков заметил, что «самой крупной партией, вокруг которой еще значительное время будет строиться политический процесс, должна быть «Единая Россия». Таким образом, заместитель главы Администрации Президента дал понять, что главную ставку на формирование в России оппозиции «Единой России», Кремль делает на Партию жизни.

Почему именно РПЖ привлекла внимание Администрации Президента? Ответ на этот вопрос  кроется в том, какую именно двухпартийную систему пытается построить Кремль в России. По мнению кремлевских политтехнологов, России больше всего подойдет двухпартийная система, схожая с той, что существует в Западной Европе, и в первую очередь в Великобритании и Германии. Как известно, в этих странах правое политическое крыло представляют консерваторы, а левое – социал-демократы. Как известно, социал-демократы являются умеренными социалистами, они не склонны к каким-то радикальным действиям, способным дестабилизировать ситуацию в государстве. Как правило, они выступают за расширение социальных функций государства, но не революционным, а эволюционным путем. Естественно, что для сегодняшней России, когда в стране 34% электората симпатизируют левым партиям, по словам Суркова «с сильным националистическим привкусом», существует угроза дестабилизации ситуации в стране. Понятно, что руководство страны пытается защитить государство от возможных потрясений, потому рассматривает двухпартийную систему самым приемлемым вариантом развития политической системы страны, так как только при ней государство способно избежать нестабильности в результате смены власти в стране. Известно, что в Кремле опасаются, что после 2008 года деструктивные силы попытаются захватить власть в стране по сценарию «оранжевых» революций, случившихся в Грузии, на Украине и в Киргизии. В каком сегодня состоянии эти страны, комментировать излишне. Благодатную почву антироссийские силы могут найти как раз среди протестного электората, а потому необходимо, чтобы их голоса и, что еще более важно, симпатии находились на стороне одной из крупнейших российских партий.

По мнению экспертов, сегодня на левом фланге политических партий России существует лишь одна партия, способная составить конструктивную оппозицию «Единой России», то есть, не огульно критиковать действия парламентского большинства и декларировать радикальные лозунги, но предлагать свои альтернативные пути развития России. Этой партий является РПЖ. Ее политическая программа, в отличие от коммунистов, более подвижна и способна принять ценности социал-демократии, главная из которых – ненасильственный эволюционный путь развития общества.

Возможно, у кого-то появились сомнение в том, правильно ли причислять РПЖ  к умеренным левым после того, как они объявили о своем объединении с партией «Родина», известность которой придал скандал с предвыборным роликом, где, по мнению экспертов, проповедовалась национальная нетерпимость. Если такие сомнения возникли, давайте вспомним, что снятие «Родины» с выборов в Мосгордуму привело к смене ее руководства. Новый глава партии Александр Бабаков известен своей практичностью. Он не будет совершать резких движений. Кроме того, в союз с РПЖ войдет не вся «Родина», есть основания предполагать, что наиболее радикальные элементы отойдут от нее в скором времени.    

Пока учредители новой организации не спешат поделиться информацией о дате объединительного съезда и не комментируют версии относительно будущего названия союза. При всем при этом они заверяют, что не будут затягивать с юридическим оформлением политического союза. Говоря об идеологической программе новорожденного союза, Сергей Миронов отметил, что главной целью новой партии станет забота о достойной жизни «человека труда», которому пора обеспечить достойный доход. На реализацию этой задачи и будут направлены силы нового левоцентристского объединения.

Насколько двухпартийная система в России окажется действенной, покажет время. Однако, как показывает мировой опыт, страны с двухпартийной системой успешно противостоят как внешним, так и внутренним угрозам, потому, что могут более эффективно управлять общественными процессами, учитывая интересы всех слоев населения. Так, к примеру, двухпартийная система в Великобритании сложилась перед лицом угрозы революции, в конце XIX – начале XX веков, когда на смену партии крупных промышленников, так называемым «вигам», пришли «тори» - лейбористы, отстаивавшие интересы трудящихся. Таким образом в британском обществе была снята социальная напряженность, а государство сумело избежать потрясений и нестабильности».  

                                                                                                                                                                                                                                    Конец материала

 

Статью С. Гончарова можно было бы назвать так: РПЖ ППЖ для единороссов. 

 

Кимний

07.09.06

 

ПРИБАВЛЕНИЕ

Сурков Владислав Юрьевич

«Долгое время точная дата и место рождения Суркова либо скрывались, либо по данному поводу давалась заведомо ложная информация. Место рождения, по одним источникам, Москва, по другим - поселок Солнцево Липецкой области, по третьим Чечено-Ингушская республика. Наличие 3, а то и 5 биографий запутывает обывателя в причинах и результатах деятельности В.Суркова.

Родился 21 сентября 1964 года в селе Солнцево Липецкой области (официальная версия). По другой версии родился в 1962 году в селе Дуба-Юрт Чечено-Ингушской Автономной Республики в Шалинской районной больнице. В 1962 году в момент рождения Сурков получил чеченское имя Асламбек. Таким образом, его полное настоящее имя на момент рождения Дудаев Асламбек Андарбекович».  По материалам KM.ru

Кимний

30.09.06

 

 

                                                                                              * * *

 

                                           Понятие церкви... стало для некоторых власть. Оно

                                                 соединилось с властью и стало действовать, как власть.

                                                                                                                   Лев Толстой   "Церковь и государство"

                                                                                                                         

 

            КАК ВСЯК КОЗЕЛ РЕЛИГИОЗНЫЙ НАРОД БОДАЕТ

        КЛЕРИКАЛЬНОЕ ПРОБЛЯДЬЕ В РОССИЙСКОЙ КУЛЬТУРЕ

                                                                            "КАКОЕ ДУХОВНОЕ ПОЛЕ ОКРУЖАЕТ ПРАВОСЛАВИЕ"

 

 

                                                                                        

                                                                     

                                                                     

                                                                      Павел Круг

                                    Страсти по Балде

                                                                               religion.ng.ru  2006-09-20

                                                                 

                                                                          Сказка Пушкина,

                                               подвергшаяся цензуре в Республике Коми,

                                               до сих пор воспринимается неоднозначно.

 

                                                       «Бедный поп подставил лоб»

                          Является ли сказка Пушкина антиклерикальным произведением?
 

Скандал в Республиканском театре оперы и балета в Сыктывкаре, связанный с постановкой оперы Шостаковича «Балда» по мотивам сказки Пушкина «О попе и работнике его Балде», приобрел широкий общественный резонанс. Спектакль, подготовленный к 100-летнему юбилею композитора, подвергся цензуре по требованию представителей Сыктывкарской и Воркутинской епархий Русской Православной Церкви.

Началось с того, что главный хормейстер театра Наталья Масанова предложила обсудить постановку со священнослужителями. В результате обсуждений, в которых участвовал секретарь епархии игумен Филипп (Филиппов), режиссер-постановщик спектакля Александр Зеленин предложил, чтобы щелчки в финале спектакля достались не попу, а чертенятам.

Игумен Филипп заявил, что Пушкин раскаивался в написании сказки, а Дмитрий Шостакович «написал к ней музыку не по своей воле в 30-е годы XX века, когда в стране шли гонения на Церковь».

Однако коллектив театра не отказался от постановки. Тогда епископ Сыктывкарский и Воркутинский Питирим (Волочков) выступил с протестом, направив соответствующее письмо президенту Республики Коми Владимиру Торлопову. В результате министр культуры республики Надежда Боброва в финансировании спектакля «Балда» отказала.

Художественный руководитель Театра оперы и балета Ия Бобракова сообщила «НГР», что спектакль выйдет 25 сентября в урезанном виде из шести камерных номеров, в которых фигура попа отсутствует.

Возникает множество вопросов. Почему сказка Пушкина и опера по ее мотивам, написанная Шостаковичем, стали в наше время объектом цензуры? Считать ли это досадным нонсенсом или реакцией Церкви на антиклерикальную сатиру? Как воспринимается «Сказка о попе и работнике его Балде» сегодня? С этими вопросами корреспондент «НГР» обратился к литературному критику Льву Аннинскому, художественному руководителю Сыктывкарского театра оперы и балета Ие Бобраковой и профессору Московской духовной академии диакону Андрею Кураеву.

Лев Аннинский, литературный критик

Цензуре подвергся не Пушкин, а та постановка, которая из него получилась. Но и у Пушкина с Церковью отношения были очень странные: с одной стороны – прихожанин, а с другой – «Гавриилиаду» написал! Если читать «Сказку о попе и работнике его Балде» одним глазом, а не двумя, то увидишь там только насмешки над попом – фигурой в русском сознании в ту пору ходкой.

Наша Церковь никогда не была противовесом власти, а сливалась с ней. Поэтому к Церкви было отношение такое: где барин – там и поп. В пушкинскую эпоху великие имена вроде Сергия Радонежского были уже в прошлом. С другой стороны, возрождение русской религиозной мысли в начале XX века, когда появился Сергий Булгаков, Павел Флоренский, Николай Бердяев, было еще впереди. Время Пушкина – это эпоха, когда у всех на устах было освобождение от диктата, в том числе и от диктата Церкви. Надо понимать каждую эпоху изнутри и, уж конечно, не поступать с ней так, как пушкинский Балда поступил с попом, то есть щелкать ее по лбу.

Ия Бобракова, художественный руководитель сыктывкарского театра

«Сказка о попе и работнике его Балде» не является антиклерикальной сатирой. Что касается того, что Пушкин якобы раскаивался в написании этой сказки, то это выдумка. Об этом нигде не написано. Говорят, что Шостаковича заставили написать оперу «Балда», прямо руки скрутили. Какая глупость! В начале 1930-х годов к Шостаковичу обратились работники «Союзмультфильма» с просьбой написать музыку к сказке Пушкина. В 1934 году он закончил работу. После этого к нему обратился «Ленфильм» с просьбой сделать не мультфильм, а кинооперу.

Сегодня весь мир отмечает юбилей Дмитрия Шостаковича. Спектакль «Балда» идет в Москве, Санкт-Петербурге, Ростове, во многих театрах России. Наш коллектив считает то, что произошло в Сыктывкаре, покушением на двух гениев. Это легкая, невинная детская сказка, в которой нет никакой трагедии. Напрасно Церковь ее драматизирует. Они убеждают, что попа показывать не надо, иначе прихожане не будут ходить в церковь. Я считаю, что это глупо. В церкви свои прихожане, в театре – свои.

Андрей Кураев, диакон

Реакция Сыктывкарского епархиального управления может быть обоснована. Быть может, это реакция не на Пушкина, а на национализм местной коми-интеллигенции, которая пробует свой народ вернуть к язычеству. Все-таки одно дело – анекдот о евреях в устах еврея, и другое – тот же анекдот, но в устах немца или казака. Так же анекдот про попа из уст русского и православного человека (например, Пушкина) становится другим при его озвучивании проповедником язычества.

С моей точки зрения, «Сказка о попе и работнике его Балде» – нормальное произведение христианской традиции. Юмор возникает тогда, когда обнажается разрыв между ожидаемым сценарием и неадекватным этим ожиданиям поведением персонажа. Смеховая ситуация возникает потому, что работодатель в сказке Пушкина – священник, который должен быть носителем высших нравственных ценностей. И если над попом смеются – то смеются именно из-за согласия с поповской (христианской) системой ценностей. Идеал-то оказывается общий у рассказчика и попа! Ну а чтобы понять, насколько Пушкин творил в каноне русской народной сказки – надо прочитать полный вариант «Курочки Рябы» из афанасьевского собрания.

                                                                                                                                                                  Конец материала

 

Кимний

09.10.06

 

 

 

                                                Назад Домашняя Вверх Далее

 © 2004 - 2010 "ИСТИНА"  Кимний
 Дата изменения: 22.08.2010