Государство идеи³  

  О СУЩНОСТИ ИДЕИ

 ЗАМЕТКИ И ВАРИАНТЫ СТАТЬИ ПО ИДЕОЛОГИИ ГОСУДАРСТВА НРАВСТВЕННОСТИ

 На основе писем к Президенту Беларуси А. Г. Лукашенко

5

Из писем от 01.04.04 и 06.05.04 с дополнением от 11.08.04.

Власть буржуазии над пролетариатом есть буржуазная демократия, или капиталистическое государство. Здесь трудящимся гарантированы рабское право наемного труда и безработица, а капиталистам – паразитический способ присвоения благ. Социалистическая революция разорвала путы религиозного рассудка и освободила дух от власти обыденного мышления, представлявшего капиталистическое порабощение человечества чем-то естественным и "богом данным".  В ходе коммунистической революции на смену абстрактной и ложной религии буржуазного рассудка должна прийти научная вера - убежденность разума и совести трудящихся в том, что право истины - идея - есть высшее право и свобода духа.

Коммунистическая революция характеризуется не только сменой власти буржуазии властью пролетариата, но и необходимой реформацией религии!  

«Безумием новейшего времени следует считать стремление изменить пришедшую в упадок систему нравственности, государственного устройства и законодательства без одновременного изменения религии – революцию произвести без реформации, – воображать, что наряду со старой религией и ее святынями может жить во внутреннем мире и гармонии с ней противоположное ей государственное устройство». Гегель. 3, 377-78

Нельзя не заметить, что с реставрацией капитализма в России и церковь вслед за государством устремилась к своей природе - под хвост двуглавого орла.  

«... До тех пор пока истинная религия не появится и не получит господства в государствах, до тех пор и истинный принцип государства не найдет себе осуществления в действительности. Но пока этого не случилось, и самый принцип не мог войти в сферу мысли, а мысль не могла постигнуть истинную идею государства – идею субстанциальной нравственности, с которой тождественна свобода для-себя-сущего самосознания». Гегель. 3, 380 

           Пролетарское государство уничтожило основу классового паразитизма частную собственность. В мире социализма некому и незачем затевать войны, плодить насильников над разумом и мучителей духа. Здесь нет капиталистов, помещиков, буржуазии, нет их "интеллигенции", нет классовых врагов идеи. Коммунизм осуществляет истинную природу человека – идею нравственности. 

           Контрреволюционный переворот в СССР вогнал всемирное буржуазное чудовище в состояние кровавой эйфории. Усилилось реакционное отрицание идеи, и англосаксонские рыцари социального каннибализма для пущей свободы действий кровавого устрашителя наций натянули на перманентную плоть мировой войны маску"борьбы с терроризмом". Бал-маскарад империализма в разгаре.

           «Империализм есть эпоха финансового капитала и монополий, которые всюду несут стремление к господству, а не к свободе. Реакция по всей линии при всяких политических порядках, крайнее обострение противоречий и в этой области – результат этих тенденций. Особенно обостряется также национальный гнет и стремление к аннексиям, т. е. нарушениям национальной независимости (ибо аннексия есть не что иное, как нарушение самоопределения наций)».  Ленин. 27, 419

         Путь к коммунизму, т. е. восхождение к идее нравственности, проходит через диктатуру пролетариата, через отрицание диктатуры буржуазии. Это ― отрицание отрицания. Других путей для выхода человечества из кровавого царства невежества и тьмы нет.

        «Между капиталистическим и коммунистическим обществом, – продолжает Маркс, – лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата».  Ленин. 33, 86

          Выдуманная коалицией всемирных преступников "ось зла" − это "шампур", на который безмозглое чудовище империализма накалывает страны-жертвы. К последним причислена и Беларусь. 

            Фашизм имеет различные формы и одну суть – доведенное до крайности буржуазное право, т. е. право владеть чужим благом. Фашизм – это идеология капитала. Известно, что при капитализме деньги в основной массе устойчиво служат не всему народу, а только капиталистам и обогащают класс буржуазии потому, что порабощают класс трудящихся.

          Пострадавшие от фашизма иудеи боготворят идол капитала, закрыли посольство Израиля в Беларуси и хамски грозят этой Святой стране, которая в борьбе с фашизмом ценой жизни каждого третьего своего сына спасла мир от гитлеровского геноцида: 

 «Можно, конечно, трактовать сей демарш, ― хамит Лев Вершинин, ― как демонстрацию "принципиальной самостоятельности", но в том-то и дело, что подобные штучки, совсем еще недавно вполне обычные, ныне стали строго наказуемы, о чем, догадайся Александр Григорьевич "до того" перезвонить в Гаагу, его мог бы неплохо проконсультировать некто Милошевич»;

«Лукашенко, судя по всему, так и не сумел или не пожелал понять, что после 11 сентября мир стратегически изменился. Похоже, он до сих пор не верит, что альянс России с Западом – всерьез и надолго, что доктрина "ограниченного суверенитета" уже вступила в свои права, а время политических шатунов миновало безвозвратно»;

 «14 ноября в Вашингтоне состоялась международная конференция с максимально красноречивым названием "Ось зла, Беларусь – недостающее звено», ключевым моментом которой было выступление влиятельного и популярного сенатора Джона Маккейна, год назад едва не ставшего кандидатом в президенты от республиканцев. Беларусь Александра Лукашенко не может долго существовать в мире, в котором США и Россия являются стратегическими партнерами, а США и вовсе всерьез вознамерились положить конец преступным режимам, чье поведение представляет для нас угрозу... – сказал он. – Беларусь оказалась в группе режимов, которые... сталкиваются с новым ультиматумом Америки изменить политический курс или исчезнуть". Сказано четко, ясно и без каких-либо экивоков. Судя по всему, для последнего европейского каудильо начался обратный отсчет времени. И дай бог простым белорусам как можно легче пережить предстоящую им эпоху безотцовщины».  Л. Вершинин.  "Вести".  21.11.02 

           Империализм есть фашизм, отрицание свободы духа. На воре кипа горит:

           «Социалистическая доктрина по-прежнему притягивает немало людей, несмотря на вполне очевидные неудачи социализма, еще и потому, что он не был осужден (как в свое время национал-социализм) и, следовательно, широкие слои общества остались в неведении относительно его истинного содержания». С. Белоцкий. «Социал-идиоты, или Сон разума». «Вести». 8.05.2003 г.

           Нацистской ненавистью к пролетариату одержим еврейский тьеризм. Гигант иудейского рассудка, белый карлик буржуазной журналистики требует новых расстрелов трудящихся:

           «Не помню, кем сказано, что чувство всеобщего единения сродни наркотическому забытью, но рискну дополнить: а демонстрация, в сущности, социальный оргазм, сотрясающий многоглавое тело толпы. А дополнительный кайф оно, безмозглое (несмотря на обилие голов) ловит, подчиняясь чужой воле. Поэтому нет ничего странного в том, что профсоюзные боссы легко выманивают на улицы очень много людей. А потом в пресс-релизах еще и завышают массовость. Лестно сознавать себя вершителями судеб, повелителями скопищ, доверяющих им себя. Это ощущение абсолютной власти – еще один вид наркотика, с которого трудно "соскочить"». Л. Вершинин. «Пробки полетели». Израильская русскоязычная газета «Вести». 3.07.2003.

            «Нет, я не имею ничего против разного рода "рабочих партий". Пусть себе приходят, когда настает пора слегка перераспределить излишки. Но пусть не забывают уйти вовремя. Иначе, паразитируя на народе от его же имени, они, в отличие от клеща обыкновенного, не отваливаются, насосавшись, а превращаются в раковую опухоль, балуя тунеядцев и разоряя тех, кто умеет и хочет трудиться. Приручая общество к мысли, что кому-то положены только права, а кому-то одни обязанности. А если спросить их, с какой стати продление трудового стажа вдруг стало преступлением, напомнив при этом, что за последний век продолжительность жизни увеличилась в полтора-два раза, в ответ несется визг о "попрании прав простого человека, который ничем не хуже других". Нет, хуже. Потому что человек, желающий иметь все и задаром, – не человек, а ленивое животное. И потакать его прихотям означает губить страну. Это хорошо понимают те, кто однажды обжегся». Л. Вершинин. Там же.

          Вершинин учит: что пролетарии - это "ленивые животные" и нельзя "потакать их прихотям"; что демонстранты должны не только "получать по почкам" и вытравливаться с улиц слезоточивым газом, но и разделить судьбу коммунаров; что толстяк Тьер есть для Раффарена пример, и чтобы не "обжечься", ― как в свое время обожглись классовые предки Вершинина, допустившие появление Парижской Коммуны, ― Раффарен должен устроить "отмороженным люмпенам" новый Пер-Лашез. И это, по Вершинину,  "шанс для Европы".

           Но это и есть обыкновенный антикоммунизм, или фашизм. Дочитаем Вершинина: 

          «Недаром же антиглобалисты, жуткие отродья социалистических экспериментов, громящие уютные улочки западных столиц, ни разу еще не рискнули всерьез порезвиться в Москве. Они не боятся наручников (пять минут, да под прицелом видеокамер можно и потерпеть). Не боятся и недельной отсидки на ресторанном меню. Но получать по почкам "демократизаторами" и плакать от "черемухи" они не согласны. И это – шанс для Европы. Если, конечно, она сумеет понять, что Стена коммунаров на парижском кладбище Пер-Лашез – памятник не беспределу отмороженных люмпенов, а мудрости толстяка Тьера, спасшего страну, когда полетели пробки. Похоже, другой толстяк, Жан-Пьер Раффарен уже понял это».  Л. Вершинин. Там же.

            Тьеризм - диктатура буржуазии, фашиствующая "мудрость" капитала. По зову сердца и по долгу службы Вершинин занимает классовую реакционную антипролетарскую позицию. Согласно доктрине "ограниченного суверенитета", о которой говорит иудейский циник, трудящихся Беларуси ждет не только "безотцовщина", но и  белорусский Пер-Лашез. Не многим лучше Хатыни.

           «Диктатура пролетариата означает не прекращение классовой борьбы, а продолжение ее в новой форме и новыми орудиями. Пока остаются классы, пока свергнутая в одной стране буржуазия удесятеряет свои атаки на социализм, в международном масштабе, до тех пор эта диктатура необходима».  Ленин. 44, 10

            В отличие от диктатуры буржуазии, диктатура пролетариата не есть  кровь и насилие. Диктатура пролетариата отрицает нарушение меры труда и потребления и тем самым служит всеобщему, идее нравственности. Диктатура пролетариата есть самозащита духа от современных рабовладельцев, от расхитителей и поработителей труда, ― от класса капиталистов.

«Постановка вопроса Марксом в 1852  году:  «Что касается меня, то мне не принадлежит ни та заслуга, что я открыл существование классов в современном обществе, ни та, что я  открыл их борьбу между собою. Буржуазные историки задолго до меня изложили историческое развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономисты – экономическую анатомию классов. То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего: 1) что существование классов  связано лишь с определенными историческими фазами развития производства,  2) что  классовая борьба необходимо ведет к диктатуре пролетариата, 3) что эта диктатура сама  составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов». Ленин. 33, 33-34

В Белоруссии у власти стоит пролетариат, а в России другой класс, буржуазия, и противоречие между ними, независимо от воли отдельных лиц, имеет классовый характер. В России пролетариат деклассирован, отчужден от теории познания и не является политической и государственной силой. Рабочие и крестьяне Беларуси ― класс трудящихся, или белорусский рабочий класс, ― есть тот самый советский народ, который способен удержать власть социализма и осознанно шагнуть к коммунизму. Откат к капитализму уничтожит не только благосостояние, но и дух белорусского народа, аморализует и обескровит его культуру, так что всеобщее и бесплатное образование сменится моральным разложением при сложении классовой буржуазной элитарности. Народ окажется в нищете,  а государство распадется. В Югославии, Афганистане, Ираке империализм продемонстрировал свою кровавую природу и преподал миру открытый урок звериной этики капитала. 

Социалистическую революцию «…нельзя рассматривать, как один акт, а следует рассматривать, как эпоху бурных политических и экономических потрясений, самой обостренной классовой борьбы, гражданской войны, революций и контрреволюций».  Ленин. 26, 352

 Рабочий класс Советского Союза не знал капиталистического рабства.  Новую жизнь строить - не по ягоды ходить. Ввиду того, что обыденное  конечное мышление, или рассудок, не может понять бесконечное и истинное, ― сущность явлений, диалектику, идею,― советский пролетариат обманулся лживой пропагандой и не понял волчью сущность буржуазной свободы. Империализм, антикоммунизм и фашизм ― одного поля ягоды. 

 Идеология трудящихся есть коммунистическая наука нравственности, и система образования должна быть пронизана и возвышена ею. Чтобы понять природу государства и свободы, нужно образование, надо обладать научным мировоззрением. Свобода есть наука, и именно поэтому она требует разумного мышления, познания в понятиях.

«Государство в себе и для себя есть нравственное целое, осуществление свободы, и абсолютная цель разума состоит в том, чтобы свобода действительно была. Государство есть дух, пребывающий в мире и реализующейся в нем сознательно, тогда как в природе он получает действительность только как иное себя, как дремлющий дух. Лишь как наличный в сознании, знающий самого себя в качестве существующего предмета, он есть государство. В свободе надо  исходить не из единичности, из единичного самосознания, а лишь из его сущности, ибо эта сущность независимо от того, знает ли человек об этом или нет, реализуется в качестве самостоятельной силы, в которой отдельные индивиды не более чем моменты: государство – это  шествие Бога в мире; его основанием служит власть разума, осуществляющего себя как волю.  Мысля идею государства, надо иметь в виду не особенные государства, не особенные институты, а  идею для себя, этого действительного Бога. Каждое государство, пусть мы даже в соответствии с нашими принципами объявляем его плохим, пусть даже в нем можно познать тот или иной недостаток, тем не менее, особенно если оно принадлежит к числу развитых государств нашего времени, содержит в себе существенные моменты своего существования. Но так как легче выявлять недостатки, чем постигать позитивное, то легко впасть в заблуждение и, занимаясь отдельными сторонами, забыть о внутреннем организме самого государства. Государство – не произведение  искусства, оно находится в мире, тем самым в сфере произвола, случайности и заблуждения; дурное поведение может внести искажения в множество его сторон. Однако ведь самый безобразный  человек, преступник, больной, калека – все еще живой человек, утвердительное, жизнь существует, несмотря на недостатки, а это утвердительное и представляет здесь интерес».  Гегель. Философия права.  с. 283-85 

            Коммунистическое общество есть государство в себе и для себя как нравственное целое, осуществленная свобода, и абсолютная цель разума состоит в том, чтобы коммунистическое общество действительно было. Коммунистическому государству предшествует диктатура (государство) пролетариата, революционное отрицание диктатуры буржуазии, отрицание зла, полагающее начало освобождению духа. Таким образом, социалистическая революция,― отрицание отрицания, ― есть снятие классового противоречия в идею и утверждение государства нравственности, предтеча коммунистического общества. Социалистическое государство есть "отмирающее" государство, негосударство в собственном смысле слова.

            «Пролетариат берет государственную власть и превращает средства производства прежде всего в государственную собственность. Но тем самым он уничтожает себя как пролетариат, тем самым он уничтожает все классовые различия и классовые противоположности, а вместе с тем и государство как государство. Существовавшему и существующему до сих пор обществу, которое двигается в классовых противоположностях, было необходимо государство, т. е. организация эксплуататорского класса для поддержания его внешних условий производства, в особенности для насильственного удержания эксплуатируемого класса в определяемых данным способом производства условиях подавления (рабство, крепостничество, наемный труд). Государство... было государством того класса, который для своей эпохи один представлял все общество: в древности оно было государством  рабовладельцев – граждан государства, в средние века – феодального дворянства, в наше время – буржуазии. Когда государство наконец-то становится действительно представителем всего общества, тогда оно само себя делает излишним.

            С того времени, как не будет ни одного общественного класса, который надо бы было держать в подавлении,..  с этого времени нечего будет подавлять, не будет и надобности в особой силе для подавления, в государстве. Первый акт, в котором государство выступает действительно как представитель всего общества – взятие во владение средств производства от имени общества, – является в то же время последним самостоятельным актом его как государства. Вмешательство государственной власти в общественные отношения становится тогда в одной области за другою излишним и само собою засыпает. Место правительства над лицами заступает распоряжение вещами и руководство процессами производства. Государство не «отменяется», оно отмирает».  Ленин. 33, 16-17

           «Смена буржуазного государства пролетарским невозможна без насильственной революции. Уничтожение пролетарского государства, т. е. уничтожение всякого государства, невозможно иначе, как путем «отмирания».  Ленин. 33, 22

            Удержать революционные завоевания пролетариата, не дать разрушить государство трудящихся, нейтрализовать буржуазную идеологию, наладить работу так, чтобы трудовой народ идейно и экономически выстоял, возвысился духом и подал пример всем другим народам и странам – вот важнейшая историческая задача, решать которую Беларуси приходится под прицелом милитаристского блока старых слонов и новых мосек капитала. 

Целью немецкого фашизма было порабощение и уничтожение белорусов не только как строителей социализма. Эту цель империализм не забыл. Пока социализм не побеждает, империализм не умирает. Независимо от того, передавали ли нацисты опыт антикоммунизма американским победителям, фашизм есть идеология буржуазии. Если народ Беларуси не поймет идею серьезно, ему грозит уничтожение. Кто не хочет и не умеет быть свободным, тот будет рабом капитала и так или иначе исчезнет как народ - духовно или физически, в холодной или в горячей войне. Таков железный закон природы и духа, материи и сознания, - диалектика. Это закон непосредственного бытия и конечного мышления, подняться над властью которого человечество обязано силой разума и воли, силой духа.

Кимний.

11.08.2004

11.08.2004

6

            Иисус Христос был распят за то, что проповедовал не мифологию этики, а истинную социальную справедливость и, осуждая абстрактную веру,  пробуждал в народе понятие реальных общественно-экономических основ нравственности. Это расшатывало гнилые и гнусные устои рабовладения.

Кимний.

ИДЕЯ БОГА КАК ИСТИНА

КОММУНИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

ГОСУДАРСТВО АБСОЛЮТНОЙ ИДЕИ

            «Единство теоретической идеи (познания) и практики –  это NB –  и это единство именно в теории  познания, ибо в сумме получается  "абсолютная  идея" (а идея  = объективно истинное) ».  Ленин.  29, 200

«Абсолютная идея есть прежде всего единство практической и теоретической идеи и, следовательно, вместе с тем единство идеи жизни и идеи познания… Это – идея  Бога…».  Гегель. 1. 419

 Абсолютная, или коммунистическая, идея есть идея Бога в истинном смысле.  Это – идея нравственности, и только она может быть идеологией Белоруссии. "Других идей" не бывает. Для познания истинного смысла человеческой истории и сущности религии необходимо обладать философским мышлением, а не мнением непосредственного рассудка, который представляет себе идею субъективно и считает ее продуктом сознания. Мы призваны и обязаны заменить категории рассудка категориями разума.

 «Философия как философия располагает вообще другими категориями, чем обычное сознание;  все различие между различными уровнями образования сводится к различию употребляемых категорий. Все перевороты как в науках, так и во всемирной истории происходят оттого, что дух в своем стремлении понять и услышать себя, обладать собой, менял свои категории и тем постигал себя подлиннее, глубже, интимнее и достигал большего единства с собой». Гегель. 2, 21

Идея суть не то, какой она кажется рассудку любой политической ориентации – от буржуа до социалиста, от нациста до коммуниста. Идея не является продуктом сознания, она не есть идея инженера, конструктора, изобретателя или гипотеза ученого. Идею не следует понимать как идею о чем-то, в связи с чем говорят «у меня есть идея» и дают понять, что знают решение трудного вопроса. Однако именно таким, конечным образом все люди понимают идею и совершают в буквальном смысле роковую ошибку, потому что вместо приближения к истине они отдаляются от нее и, желая добра, утверждают зло. Помочь миру выбраться из этой беды может только философия – научное познание истины. 

«Философия должна прежде всего доказать нашему обыденному сознанию, что существует потребность в собственно философском способе познания или даже должна пробудить такую потребность. Но по отношению к предметам религии, по отношению к истине вообще она должна показать, что она сама способна их познать. По отношению же к обнаруживающемуся отличию ее от религиозных представлений она должна оправдать свои, отличные от последних определения».  Гегель. 1, 88

Познание понятия совершает наука разума – философия. В ней мы находим научное понятие идеи, а вместе с тем истинное понятие религии.

«Религия есть та форма сознания, в которой истина доступна всем людям, какова бы ни была степень их образования; научное же познание истины есть особая форма ее сознания, работу над которой готовы брать на себя лишь немногие. Содержание этих двух форм познания – одно и то  же, но, подобно тому как некоторые вещи, как говорит Гомер, имеют два названия: одно – на языке богов, а другое – на языке недолговечных людей, – так и для этого содержания существуют выражения на двух языках: на языке чувства, представления и рассудочного, гнездящегося в конечных категориях и односторонних абстракциях мышления, и на языке конкретного понятия.

Если хотят исходя из религии говорить и судить так же и о философии, то для этого требуется  нечто большее, чем одно только обладание привычкой говорить на языке повседневного преходящего сознания. Основой научного познания является внутреннее содержание, обитающая  внутри его идея и ее живая жизнь в духе точно так же, как религия в не меньшей мере есть развитое чувство, дух пробудившийся к самоотчету, развернутое содержание. В новейшее время религия все больше и больше свертывала объем своего содержания и уходила в напряженность благочестия или чувства, уходила притом часто в такое чувство, которое обнаруживало чрезвычайно скудное и плоское содержание.

До тех пор пока религия обладает определенным кредо, учением, догматикой, она обладает тем, чем может заниматься философия и в чем последняя как таковая может с ней соединиться. Но это в свою очередь не следует понимать согласно разделяющему, дурному  рассудку, у которого находится в плену современная религиозность и согласно которому последняя воображает, что религия и наука взаимно исключают друг друга или что они соединяются лишь внешней связью. Из сказанного выше следует, наоборот, то, что религия, правда, может существовать без философии, но философия не может существовать без религии, а содержит ее внутри себя.

Истинная религия, религия духа, должна обладать кредо, неким содержанием; дух есть существенно сознание и, следовательно, сознание ставшего предметным содержания; как чувство он есть то же самое содержание, только еще не предметное, он лишь качествует (qualiert), употребляя выражение Якоба Бёме, есть лишь низшая ступень сознания и даже, можно сказать, сознание в форме души, общей человеку с животными. Лишь мышление превращает душу, которой одарено и животное, в дух, и философия есть лишь сознание человеком этого содержания – духа и его истины – также и в форме той своей существенности, которая отличает человека от животного и делает его способным к религии. Сгустившаяся в одну точку, сосредоточившаяся в сердце религиозность должна делать моментом своего возрождения его сокрушение и изнурение содержания; она, однако, должна была бы вместе с тем вспомнить, что она имеет дело с сердцем духа, что духу вручена власть над сердцем и что эта власть может осуществляться лишь постольку, поскольку он сам возродится.

Это возрождение духа из естественного состояния невежества и заблуждения совершается посредством  обучения объективной истине, содержанию и основанного на свидетельстве духа верования в объективную истину.  Это возрождение духа есть, между прочим, непосредственно также и возрождение сердца, освобождение его от чванливости одностороннего  рассудка, от суетной уверенности в том, например, что конечное отлично от бесконечного, что философия необходимо должна быть или многобожием, или, у более проницательных умов, пантеизмом и т. д. , освобождение сердца от таких жалких воззрений, которыми смиренное благочестие превозносится перед философией, равно как и перед теологическим познанием.

Если религиозность упорствует в своей узкой и потому бездуховной интенсивности, то она, разумеется, видит только противоположность между этой ее ограниченной и ограничивающей формой и духовной экспансией религиозного и философского учения как такового. Но мыслящий  дух не только не довольствуется удовлетворением, доставляемым немудрствующей чистой религиозностью, но и точка зрения такой религиозности является результатом его собственных рефлексии и резонирования. Ее презрительное отношение почти ко всяким учениям, ее свобода от последних есть дело поверхностного рассудка, и, пользуясь мышлением, которым она сама  заражена, для нападок на философию, точка зрения такой религиозности с трудом удерживается на тонком бессодержательном острие абстрактного чувства. Не могу удержаться от того, чтобы не привести здесь в извлечении поучительное слово г-на Франца фон Баадера о такой форме благочестия…

"До тех пор, – говорит он (Ф. Баадер. – К. Н.), – пока наука не возвратит снова религии уважения, основанного на свободном исследовании и, следовательно, подлинном убеждении, вы, благочестивые и неблагочестивые, со всеми вашими заповедями и запретами, со всеми вашими разговорами и действиями, не поможете беде, и не пользующаяся уважением религия не будет пользоваться также и любовью. Ибо любить настоящим образом, от души, мы можем только то, что пользуется  искренним уважением и что мы признаем, несомненно, достойным такого уважения; только такого рода amor generosus (благородная любовь.– лат.) может служить на пользу и религии.

Другими словами: если хотите, чтобы снова расцвела религиозная практика, то позаботьтесь о том, чтобы мы снова получили разумную теорию этой практики, и не очищайте поля битвы вашим противникам (атеистам) неразумным и богохульным утверждением, что нечего и думать о такой теории религии, ибо она невозможна, утверждением, что религия есть дело сердца, в котором мы имеем право и даже должны отказаться от услуг головы".

Относительно скудости содержания мы можем еще заметить, что о ней можно говорить лишь как о внешнем состоянии религии в определенную эпоху. Пожалуй, достойна сожаления такая  эпоха, которая нуждается в том, чтобы вызвать одну лишь голую веру в бога, о чем так старался  благородный Якоби, и чтобы только пробудить в душах, вдобавок к этой вере, концентрированное христианское чувство. Но  нельзя вместе с тем не заметить, что даже в этом стремлении скрыто содержатся более высокие принципы. Перед наукой же простирается богатое содержание, созданное веками и тысячелетиями познающей деятельности, и это содержание простирается перед нею не как нечто данное, которым обладали лишь другие, не как содержание, которое для нас стало прошлым, результатом которого являются лишь знания, дающие пищу памяти и материал для проявления нашего остроумия в критике исторических сообщений, но как познание, питающее дух и удовлетворяющее нашу потребность в истине.

Все наиболее возвышенное, глубокое и сокровенное было открыто в религиях, философских учениях и произведениях искусства в более или менее чистых, более или менее ясных, а иногда весьма  отпугивающих образах.… Он (Ф. Баадер. – К. Н.) не только продолжает напоминать об этих  формах, но и глубоко спекулятивно показывает научное значение их содержания, выявляя их  философскую идею… Гнозис г-на фон Баадера… представляет собой своеобразный способ возбуждать интерес к философии. Этот гнозис энергично восстает как против успокоения на бессодержательной поверхности просветительства, так и против благочестия, желающего оставаться лишь интенсивным благочестием.  Мы имеем, можно сказать, достаточно и даже с избытком более или менее чистых или затуманенных образов истины – в религиях и мифологиях, в гностических и мистифицирующих философиях древнего и нового времени. Можно находить удовольствие в том, чтобы открывать идею в этих образах, и находить удовлетворение в почерпнутом из такого рода открытий убеждении, что философская истина не есть нечто совершенно изолированное, что ее действие проявлялось в этих образах по крайней мере как брожение. Но когда незрелый и самонадеянный ум начинает заниматься подогреванием таких продуктов брожения… то он по своей лености и неспособности к научному мышлению легко возводит подобный гнозис в исключительный  способ познания, ибо легче отдаваться рассмотрению таких форм и исходя из них строить произвольные философемы, чем брать на себя развитие понятия и подчинять как свое мышление, так и свое чувство логической необходимости последнего…

Подобно тому как в явлениях времени… сказывается, хотя и искаженно, настойчивое стремление к мышлению, так и для самой мысли, поднявшейся на высоту духа, а также для ее  эпохи возникает потребность – и только это достойно нашей науки, – чтобы то, что прежде было открыто как тайна и в своих ясных и тем более темных образах оставалось таинственным для формальной мысли, обнаружилось для самого мышления.  Ибо мышление в сознании абсолютного своего права быть свободным упорно полагает, что оно примирится хотя бы и с превосходным содержанием лишь постольку, поскольку последнее сумеет сообщить себе форму,  которая вместе с тем наиболее достойна и самого этого содержания, – форму понятия, необходимости, которая связывает всё и вся, связывает как содержание, так и мысли и именно этим делает их свободными. Если должно обновить старое, т. е. некую старую форму, ибо содержание вечно юно, то та форма, которую придали идее Платон и с еще большей глубиной  Аристотель, наиболее достойна того, чтобы мы вспомнили о ней; она достойна этого потому, что  раскрытие нами этой формы путем усвоения ее и превращения в составную часть нашей культуры мысли не только непосредственно дает ее понимание, но есть также шаг вперед самой  науки. Однако понять такие формы идеи не так просто, как создавать гностические и  каббалистические фантасмагории, и нечего уже говорить, что развить дальше эти формы идеи не так легко, как указать или лишь намекнуть на отзвуки ее в этих фантасмагориях. Подобно тому как об истинном было справедливо сказано, что оно есть index sui et falsi (показатель себя и лжи.–лат.), и, наоборот, исходя из ложного нельзя познать истину, так и мы должны сказать, что понятие есть понимание самого себя, а также и лишенного понятия образа, но  этот последний исходя из своей внутренней истины не понимает понятия. Наука понимает чувство и веру,  но о науке можно судить только исходя из понятия, на котором она основывается, и так как она есть саморазвитие последнего, то суждение о ней, исходящее из понятия, есть не столько суждение о ней, сколько движение вперед вместе с ней. Такого суждения я должен пожелать также и этому опыту, и только такое суждение я могу уважать и принимать во внимание».  Гегель. 1, 65-72

                                                                   ИДЕЯ ЕСТЬ ИСТИНА

«И познаете истину, и истина сделает вас свободными».  Иоан. 8, 32

«Идея есть истина в себе и для себя, абсолютное единство понятия и объективности. Ее идеальное содержание есть не что иное, как понятие в его определениях. Ее реальное содержание есть лишь раскрытие самого понятия в форме внешнего наличного бытия, и, замыкая эту форму (Gestalt ) в своей идеальности, идея удерживает ее в своей власти, сохраняет таким образом себя в ней.

Примечание. Дефиниция абсолютного, согласно которой оно есть идея, сама абсолютна. Все предыдущие дефиниции приходят к этой. Идея есть истина, ибо истина состоит в соответствии объективности понятию, а не в соответствии внешних предметов моим представлениям; последнее есть лишь правильное представление, которое я, данное лицо, составляю себе. В идее не идет дело ни об «этом», ни о представлениях, ни о внешних предметах. Но также все действительное, поскольку оно есть истинное, есть идея и обладает своей истинностью посредством и в силу идеи…

Идею не следует понимать как идею о чем-то, точно так же как не следует понимать понятие лишь как определенное понятие. Абсолютное есть всеобщая и единая идея, которая в акте суждения обособляет себя в систему определенных идей, которые, однако, по своей природе не могут не возвратиться в единую идею, в их истину. В силу этого суждения идея вначале есть лишь единая, всеобщая субстанция, но в своей развитой, подлинной действительности она есть субъект и, таким образом, дух.

Идею, поскольку она не имеет своей исходной и опорной точки некоторого отдельного существования, часто принимают за чисто формально-логическое…Точно также ложно представление, будто идея лишь абстрактна. Она, конечно, абстрактна, но лишь постольку, поскольку все неистинное в ней исчезает; но в самой себе она существенно конкретна, ибо она есть свободное, самоопределяющееся и, следовательно, определяющее себя к реальности понятие». Гегель. 1, 399-401

Идея есть сущность мышления, а не продукт его. Понятием идеи определяется истинность самого мышления. Идею невозможно представить в воображении или ощутить в чувствах. Идею можно и нужно познать. Познание идеи доступно только спекулятивному, т. е. разумному, бесконечному мышлению.

            «…Философское мышление в собственном значении этого слова, спекулятивное мышление… имеет также формы, свойственные ему одному, которые все сводятся к форме понятия… Нужно различать между понятием в спекулятивном смысле и тем, что обычно называют понятием». Гегель. 1, 93-94

«Когда мы говорим о мышлении, мы должны различать между конечным, лишь рассудочным мышлением, и бесконечным, разумным мышлением. Определения мышления, которые мы непосредственно преднаходим изолированными, суть конечные определения. Истинное же есть в себе бесконечное, которое не может быть выражено и осознано посредством конечного… Мышление по своей сущности в себе бесконечно. Конечным называется, выражаясь формально, то, что имеет конец, то, что есть, но перестает быть там, где оно соприкасается со своим другим и, следовательно, ограничено последним. Конечное, таким образом, состоит в отношении к своему другому, которое является его отрицанием и представляет собой его границу. Но мышление находится у самого себя, соотносится с самим собой и имеет своим предметом само себя. Делая мысль своим предметом, я нахожусь у самого себя. «Я», мышление, согласно этому, бесконечно, потому что оно в мышлении соотносится с предметом, который есть оно само. Предмет вообще есть нечто другое, нечто отрицательное по отношению ко мне. Но если мышление мыслит само себя, то оно имеет предмет, который вместе с тем не есть предмет, т. е. имеет снятый, идеальный предмет; мышление как таковое в своей чистоте не имеет, следовательно, предела в себе. Конечным оно является лишь постольку, поскольку оно останавливается на ограниченных определениях, которые признаются им чем-то последним. Бесконечное, или спекулятивное, мышление точно так же определяет, но, определяя, ограничивая, оно снова снимает этот недостаток. Не следует подобно обычному представлению понимать бесконечность как абстрактное выхождение за всякий вновь возникающий предел, а следует понимать его тем простым способом, который мы разъяснили выше». Гегель. 1, 136

 «Рассудок выделяет лишь конечные определения; последние лишены в себе устойчивости, шатки и  возведенное на них здание обрушивается. Разум всегда стремился к тому, чтобы найти бесконечное определение…».  Гегель.  1, 149

«Упорнее всего держимся мы рассудочных определений. Последние как определения мышления  признаются более прочными и даже абсолютно незыблемыми. Мы думаем, что они отделены друг от друга бесконечной пропастью, так что противоположные друг другу определения никогда-де не могут  соприкоснуться. Борьба  разума состоит в том, чтобы преодолеть то, что фиксировано рассудком».  Гегель. 1, 139-40

          Преодоление рассудочных определений ― путь к свободе духа.

         «В своей непосредственности дух свободен только в себе, только по своему понятию, или в возможности, но еще не в действительности. Действительная свобода не есть поэтому нечто непосредственно сущее в духе, но нечто такое, что еще только должно быть порождено его деятельностью… Все развитие понятия духа представляет собой только самоосвобождение духа от всех форм наличного бытия, не соответствующих его понятию, – освобождение, осуществляемое благодаря тому, что эти формы преобразуются в некоторую действительность, полностью соответствующую понятию духа».  Гегель. 3, 26

Наличное бытие эпохи капитализма (классовое противоречие воли) не соответствует понятию духа, отрицает идею. Это – первое отрицание идеи государства. Поэтому дух освобождается от неистинной формы государства и преобразовывает капиталистическую действительность в действительность неклассового коммунистического общества, полностью соответствующую понятию духа. Это – отрицание отрицания, истинное утверждение идеи,  государство нравственности, коммунистическое общество.

Капитализм, т. е. государство частной собственности, есть конечное понятие собственности. Это – отрицание идеи, оно выражается общеизвестной реакцией антикоммунизма. Социализм есть не-конечное = отрицание отрицания, тождественное с собой отрицание и, следовательно, вместе с тем и истинное утверждение понятия собственности – всеобщая собственность на средства производства. Это – абсолютная идея, государство нравственности.

«Говоря: бесконечное есть не-конечное, мы этим уже на деле высказали истину, ибо, так как само  конечное есть первое отрицание, не-конечное есть отрицание отрицания, тождественное с собой отрицание и, следовательно, вместе с тем  и истинное утверждение».  Гегель. 1, 233

«Бесконечное,  утверждение  как  отрицание  отрицания…».  Гегель. 1, 262 

«…Что такое отрицание отрицания? Весьма общий и именно потому весьма широко действующий и важный закон развития природы, истории и мышления…».  Энгельс. 20, 145

Закон отрицания ― источник коммунистической революции, perpetuum mobile исторического процесса освобождения духа, устремленности мышления к познанию, а воли ― к воплощению идеи в форму истинного государства, то есть коммунистического общества, бесконечного царства свободы и веры трудящихся:

«Монополия капитала становится оковами того способа производства, который вырос при ней и под ней. Централизация средств производства и обобществление труда достигают такого пункта, когда они становятся несовместимыми с их капиталистической оболочкой. Она взрывается. Бьет час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют. Капиталистический способ присвоения, вытекающий из капиталистического способа производства, а следовательно, и капиталистическая частная собственность, есть первое отрицание индивидуальной частной собственности, основанной на собственном труде.

Но капиталистическое производство порождает с необходимостью естественного процесса свое собственное отрицание. Это – отрицание отрицания. Оно восстанавливает не частную собственность, а индивидуальную собственность на основе достижений капиталистической эры: на основе кооперации и общего владения землей и произведенными самим трудом  средствами производства.

Превращение основанной на собственном труде раздробленной частной собственности отдельных личностей в капиталистическую, конечно, является процессом гораздо более долгим, трудным и тяжелым, чем превращение капиталистической частной собственности, фактически основывающейся на общественном процессе производства, в общественную собственность. Там дело заключалось в экспроприации народной массы немногими узурпаторами, здесь народной массе предстоит экспроприировать немногих узурпаторов».  Маркс.  23, 772-73

           Коммунистическая революция, или процесс отрицания отрицания, есть сама логическая идея, диалектика истории и мышления.

«Идея существенно есть процесс, потому что ее тождество есть лишь постольку абсолютное и свободное тождество понятия, поскольку оно есть абсолютная отрицательность и поэтому диалектично. Идея есть процесс, в котором понятие как всеобщность, которая есть единичность, определяет себя к объективности и к противоположности этой объективности, и эта внешность, имеющая понятие своей субстанцией, благодаря своей имманентной диалектике возвращает себя обратно в субъективность». Гегель. 1, 403-404

          В результате коммунистической революции противоречие частной собственности (государства и воли) снимается в тождество единичного и всеобщего, которым является государственная собственность на средства производства. Дух освобождается от противоречия рассудка (конечного мышления) и осуществляет абсолютную, или коммунистическую, идею. Коммунизм – это не фантазии о благе, не выдумка революционеров, а закон.

«…Понятие закона есть одна из ступеней познания человеком единства и связи, взаимозависимости и цельности мирового процесса».  Ленин. 29, 135

«Дело в самих этих законах, в этих тенденциях, действующих и осуществляющихся с железной необходимостью». Маркс. Капитал.

«Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все».  Матф 5, 18

«Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков; не нарушить пришел Я, но исполнить».  Матф 5, 17

«…Закон  не  потусторонен  явлению, но непосредственно  присущ последнему; царство законов  есть спокойное отображение существующего или являющегося мира»… «Закон есть, следовательно, существенное явление».  Ленин. 29, 136.  Из Гегеля.         

Коммунистическое общество есть, следовательно, существенное явление закона нравственности. Это дух, который через снятие частной собственности освободился от классового противоречия воли и привел противоположности – субъективное и объективное, конечное и бесконечное, единичное и всеобщее – к истинному тождеству. Коммунизм есть истинная свобода как нравственность.

«Истинная свобода как нравственность есть то, что воля в качестве своих целей имеет не субъективные, т. е. своекорыстные, интересы, но всеобщее содержание». Гегель. 3, 312

           То же самое о свободе духа – об истинном тождестве единичного и всеобщего – говорит христианское учение:

«Все же верующие были ВМЕСТЕ и имели все ОБЩЕЕ: И продавали имения и всякую собственность и разделяли всем, смотря по нужде каждого».  Деян 2: 44-45

Имение, или поместье, отличается от приусадебного участка, как частная собственность отличается от личной собственности. Мы знаем, что коммунизм не отменяет личную собственность, что процесс коммунистической революции, отрицание отрицания, "восстанавливает не частную собственность, а индивидуальную собственность на основе достижений капиталистической эры: на основе кооперации и общего владения землей и произведенными самим трудом средствами производства", происходит "превращение капиталистической частной собственности, фактически основывающейся на общественном процессе производства, в общественную собственность". У капиталистов "дело заключалось в экспроприации народной массы немногими узурпаторами", а в процессе коммунистической революции "народной массе предстоит экспроприировать немногих узурпаторов».  (Маркс.  23, 772-73).

«Отличительной чертой коммунизма  является не отмена собственности вообще, а отмена буржуазной собственности. Быть капиталистом – значит занимать в производстве не только чисто личное, но и общественное положение. Капитал – это коллективный  продукт и может быть приведен в движение лишь совместной деятельностью членов общества, а в конечном счете – только совместной деятельностью всех членов общества.

Итак, капитал – не  личная, а общественная сила. Следовательно, если капитал будет превращен в коллективную, всем членам общества принадлежащую, собственность, то это не будет превращением  личной собственности в общественную. Изменится лишь общественный характер собственности. Она потеряет свой классовый характер… С того момента…нельзя будет более превращать труд в капитал, в деньги, в земельную ренту, короче – в общественную силу, которую можно монополизировать, т. е. с того момента… личная собственность не сможет более превращаться в буржуазную собственность…

Коммунизм ни у кого не отнимает возможности присвоения общественных продуктов, он отнимает лишь возможность посредством этого присвоения порабощать чужой труд».  Маркс и Энгельс. 4, 438-40

           «Мы не должны рассчитывать на непосредственно коммунистический переход. Надо строить на личной заинтересованности крестьянина. Нам говорят: "Личная заинтересованность крестьянина – это значит восстановление частной собственности". Нет, личная собственность на предметы потребления и на орудия,– она нами не прерывалась по отношению к крестьянам никогда. Мы уничтожили частную собственность на землю, а крестьянин вел хозяйство без частной собственности на землю, например, на земле арендованной. Эта система существовала в очень многих странах. Тут экономчески невозможного ничего нет. Трудность в том, чтобы лично заинтересовать. Нужно заинтереcовать также каждого специалиста с тем, чтобы он был заинтересован в развитии производства». Ленин. 44, 164-165

«Разделяли всем, смотря по нужде каждого» – это христианское правило есть принцип коммунистического распределения: «каждому по потребностям», а не то, что измышляют враги идеи, с пеной у рта кричащие, что коммунизм якобы отнимает личную собственность. Коммунистическая революция есть процесс осуществления логической идеи.

«И тотчас вслед за осуществлением равенства всех членов общества по отношению к владению средствами производства, т. е. равенства труда, равенства заработной платы, перед человечеством неминуемо встанет вопрос о том, чтобы идти дальше, от формального равенства к фактическому, т. е. к осуществлению правила: «каждый по способностям, каждому по потребностям».  Ленин. 33, 98

Коммунистическому распределению по потребностям предшествует социалистическое распределение по труду. Здесь также видна единая природа христианства и марксизма.

Апостол Павел говорит:

«Ибо когда мы были у вас, то завещавали вам сие: если кто не хочет трудиться, тот и не ешь».      2 Фес. 3, 10

Ленин говорит:

«Кто не работает, тот не должен есть, – этот социалистический принцип уже осуществлен; "за равное количество труда равное количество продукта" – и этот социалистический принцип уже осуществлен".  Ленин. 33, 94 

 Не абстрактные рассуждения о боге, не заклинания «господи, господи!», а правила социализма и коммунизма составляют сущность христианского учения нравственности и представляют собой истинное понятие совести и веры. Кто думает иначе, тот сводит учение Христа к абстрактной добродетели, затушевывает его классовую природу и вместо отрицания эксплуатации и утверждения идеи нравственности требует «христианской любви» трудящихся к эксплуататорам, т. е. отождествляет добро и зло.

Частная собственность означает отрицание равенства людей и свободы духа, она есть нарушение меры вещей через присвоение труда. Учение Христа направлено против социального неравенства. Нет и не может быть любви угнетенных к угнетателям!

Царство Небесное есть неклассовое общество, и осуществить его можно лишь через уничтожение условий существования идеального совокупного посредника между единичным и всеобщим, между трудом и распределением, между человеком и Богом, – через уничтожение частной собственности. Таков закон, что свергнуть эксплуататоров и завоевать свою свободу угнетенный класс может только силой. Это – закон отрицания отрицания:

«Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч».  Матф. 10, 34; 

           «Огонь пришел Я низвесть на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!».  Лк. 12, 49

            Учение Христа – это школа нравственности, в которой трудящиеся получают истинный урок отрицания несправедливости и знакомятся с революционным методом уничтожения социального неравенства −  единственным средством борьбы с правящим классом и его безнравственным государством. В соответствии с учением Христа, классовое противоречие устраняется отрицанием (снятием) господской (частной) собственности,  т.  е. отрицанием понятия господ. Таким образом, христианская нравственность требует снятия классового противоречия, а для устранения социального неравенства применяет диалектический метод, который заключается в диктатуре пролетариата и есть отрицание отрицания. Уничтожение формы господской, или частной, собственности уничтожает класс эксплуататоров, освобождает дух и открывает человечеству Врата в Царство Небесное – в неклассовое коммунистическое общество.

 «Христианство, как и всякое крупное революционное движение, было создано массами». Энгельс. 21, 8

Христианство есть духовная организация бедных против богатых, учение о причинах нищеты трудящихся и богатства их эксплуататоров.

«Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное». Матф. 5, 3

Таким образом, Христос говорит: блаженны духом нищие, а не богатые. Их, нищих, есть Царство Небесное. Евангелие отрицает эксплуататоров:

«И еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие». Матфей, 19, 24 

Послание Иакова резко подчеркивает классовость отношения богатых и бедных:

"Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас. Вот плата, удержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопиет, и вопли жнецов дошли до слуха Господа Саваофа. Вы роскошествовали на земле и наслаждались; напитали сердца ваши, как бы на день заклания".  5: 1, 4, 5 

Значит, Господа Саваофа интересуют вопросы политической экономии – справедливая оплата труда и социальное равенство.

Христианское учение обличает и служителей веры, потому что они служат не истине, а правящему классу:

«Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли и входящим воспрепятствовали».  Лука. 11, 52

Христос отрицает не богатство, а бедность, которую несут трудящимся их поработители, всемирные эксплуататоры человеческой рабочей силы. В зависимости от уровня развития производительных сил общество является либо бедным (трудоемкое производство), либо богатым (наукоемкое производство). Откуда же берутся богатые и бедные, если природа общества подразумевает всеобщее благо и тождественность богатства в соответствии с тождественностью всеобщей производительной силы труда? Бедность трудящихся существует не от природы производственных отношений, а является ее противоположностью, следствием присвоения эксплуататорским классом средств производства и права распределения продукта; так что сколько ни трудится наемный работник, а все равно остается рабом своего хозяина и всей системы политико-экономической власти, или государства, эксплуататоров.

«…Так как возможное владение, в качестве какового существует объективный момент потенции наслаждения, и труд имеют границы, являются определенным количеством, то по мере скопления владения в одном месте оно должно уменьшаться в другом месте». Гегель. Система нравственности. 359

Нищета пролетариев рождена капиталистами, богатыми лишь потому, что с помощью государства, т. е.  особого аппарата для принуждения, они владеют средствами производства и эксплуатируют трудящихся. Капиталисты порабощают трудящихся, а буржуазная теология посредством института церкви извращает понятие религии, выхолащивает учение Христа и отупляет мышление масс, заставляя их принять буржуазное, т. е. абстрактное, ложное определение свободы, совести и нравственности.

Социальное неравенство есть следствие неравенства по отношению к владению средствами производства.

«С уничтожением классовых различий само собой исчезнет и всякое вытекающее из них социальное и политическое неравенство».  К. Маркс. «Критика Готской программы».

Источник классовых различий, конституирующий неравенство членов общества по отношению к владению средствами производства, ― частная собственность С уничтожением частной собственности, т. е. с уничтожением классов и классового государства, само собой исчезает и всякое вытекающее из классовых различий (из частной собственности) социальное и политическое неравенство.

 «Развитие вперед, т. е. к коммунизму, идет через диктатуру пролетариата и иначе идти не может, ибо сломить сопротивление эксплуататоров-капиталистов больше некому и иным путем нельзя… Их мы должны подавить, чтобы освободить человечество от наемного рабства, их сопротивление надо сломить силой. … Энгельс прекрасно выразил это в письме к Бебелю, сказав, как вспомнит читатель, что «пролетариат нуждается в государстве не в интересах свободы, а в интересах подавления своих противников, а когда можно будет говорить о свободе, – не будет государства… Только в коммунистическом обществе, когда сопротивление капиталистов уже окончательно сломлено, когда капиталисты исчезли, когда нет классов (т. е. нет различия между членами общества по их отношению к общественным средствам производства), – только тогда «исчезает государство и можно говорить о свободе… Избавленные от капиталистического рабства, от бесчисленных ужасов, дикостей, нелепостей, гнусностей капиталистической эксплуатации, люди постепенно привыкнут к соблюдению элементарных, веками известных, тысячелетия повторяющихся во всех прописях, правил общежития, к соблюдению их без насилия, без принуждения, без особого аппарата для принуждения, который называется государством…

Другими словами: при капитализме мы имеем государство в собственном смысле слова, особую машину для подавления одного класса другим и притом большинства меньшинством. Понятно, что для успеха такого дела, как систематическое подавление меньшинством эксплуататоров большинства эксплуатируемых, нужно крайнее свирепство, зверство подавления, нужны моря крови, через которые человечество и идет свой путь в состоянии рабства, крепостничества, наемничества. Далее, при переходе от капитализма к коммунизму подавление еще необходимо, но уже подавление меньшинства эксплуататоров большинством эксплуатируемых. Особый аппарат, особая машина для подавления, «государство» еще необходимо, но это уже переходное государство, это уже не государство в собственном смысле, ибо подавление меньшинства эксплуататоров большинством вчерашних наемных рабов дело настолько, сравнительно, легкое, простое и естественное, что оно будет стоить гораздо меньше крови, чем подавление восстаний рабов, крепостных, наемных рабочих, что оно обойдется человечеству гораздо дешевле… Наконец, только коммунизм создает ненадобность государства, ибо некого подавлять, – «некого» в смысле класса, в смысле систематической борьбы с определенной частью населения… Мы знаем, что коренная социальная причина эксцессов, состоящих в нарушении правил общежития, есть эксплуатация масс, нужда и нищета их. С устранением этой главной причины эксцессы неизбежно начнут «отмирать»… С их отмиранием отомрет и государство». Ленин. 33, 88-91 

Все люди в равной мере богаты настолько, насколько развиты средства производства. Вещь не есть богатство. Не нужны коту брильянты, а курице золото. Что же есть богатство? Если богача изъять из человеческого общества, то и нет смысла в том, что он называет богатством. Нет смысла в неработающем средстве производства. Исправный комбайн полезен и является богатством только посредством его участия в производительной деятельности, в производственных отношениях с последующим обменом произведенного продукта на другой продукт производства.

Богатство есть отношение стоимости. В обществе равных стоимостей, т. е. в среде равновеликих производительных сил, нет богатых и бедных, а есть всеобщее равенство. Это неклассовое коммунистическое общество. Люди, обменивающие равные стоимости, или равноценные продукты труда, одинаково богаты. Бедняки потому есть бедняки, что им нечего предложить для обмена. Но бедняки не имеют продукта для обмена (или же денег) потому, что богачи присвоили их труд и всеобщие средства производства, на которых бедняки могли бы произвести стоимости для обмена на другие равные по стоимости продукты производства. 

Социализм ставит всех членов общества в равные условия по отношению к собственности на средства производства. Тем самым социализм осуществляет и гарантирует право на труд и на вознаграждение по труду. Капитализм позволяет частным лицам присваивать средства производства и эксплуатировать рабочую силу. Отчуждение трудящихся от средств производства есть основа капитализма и социального неравенства. Конкуренция закрепляет право трудящихся на безработицу и увековечивает их нищету. При социализме средства производства принадлежат трудящимся и служат всему обществу. Если при развитии производительных сил сохраняется капиталистический способ распределения, разрыв между богатыми и бедными становится все более ужасающим. Многие народы живут в нищете по вине мировой буржуазии, поработившей мир, но при этом рассуждающей о свободе совести и о правах человека.

В классовом обществе богатство одного есть отрицание богатства другого, противоречие, конкуренция, нажива, эксплуатация. В неклассовом социалистическом обществе богатство каждого  есть всеобщее отрицание бедности, а в коммунистическом обществе богатство есть утверждение всеобщего блага, когда высокий уровень производительных сил позволяет распределять продукт каждому по потребностям. Это реально, поскольку при коммунизме нет расхитителей труда,  нет класса буржуазии, представляющей, будто капиталистическое рабовладение разрешено самим господом, будто стихия рынка есть судьба трудящихся, которые обязаны вечно терпеть политическую, экономическую и религиозную власть мерзавцев.

Уничтожение капитализма, как уничтожение всякого рабства, есть нравственная необходимость, освященная идеей Бога и составляющая сущность учения Христа, Гегеля и марксизма. Чтобы начать осуществление абсолютной, или коммунистической, идеи, необходимо было силой сломить сопротивление эксплуататоров. Диктатура пролетариата, таким образом, есть Меч Христов, которым дух освобождается от наемного рабства. Это законно и нравственно. Потому что это и есть закон нравственности ― мера вещей ― мера труда и потребления

 Кимний. 1.04.2004

15.08.2004

7

ПРИЗВАНИЕ НАРОДОВ

Страсть к капиталу делает евреев идолопоклонниками, язычниками, врагами идеи, Их бог ― цербер демагогического воображения, а жизнь их законников ― фарисейское надувательство, присвоение труда, попрание права и свободы духа властью обыденного рассудка. Иудеи - корифеи буржуазного права.

Не иудейский, а белорусский народ просвещен наукой разума и способен осуществить идею Бога, т. е. абсолютную, или коммунистическую, идею. Белорусы были  язычниками, но получили праведность от христианской веры и марксистской науки, познали сущность вещей, революционно преодолели фундаментальное противоречие непосредственного бытия, ― сняли классовое противоречие труда и капитала, ― и укрепляют власть трудящихся, ибо знают истину, а потому умеют и могут теперь строить коммунистическое общество.

Народ Александра Лукашенко обладает понятием идеи, одухотворен истинной верой, обретенной в постижении науки разума, ― в философии Христа, Гегеля и марксизма.

Иудеи ― грабители народов и разрушители идеи! Вы не мой народ, они,  белорусы, бывшие язычники, сыны Бога живого!

«Что же, если Бог, желая показать гнев и явить могущество Свое, с великим долготерпением щадил сосуды гнева, готовые к погибели,

дабы вместе явить богатство славы Своей над сосудами милосердия, которые Он приготовил к славе,

над нами, которых Он призвал не только из иудеев, но и из язычников?

Как и у Осии говорит: "Не Мой народ назову Моим народом, и не возлюбленную – возлюбленной". Ос 2:23

И на том месте, где сказано им: "Вы не мой народ", там они названы будут сынами Бога живого. Ос 1:30

А Исаия провозглашает об Израиле: "Хотя бы сыны Израилевы были числом, как песок морской, только остаток спасется; Ис 10:22-23

ибо дело оканчивает и скоро решит по правде, дело решительное совершит Господь на земле".

И как предсказал Исаия: "Если бы Господь Саваоф не оставил нам семени, то мы сделались бы, как Содом, и были бы подобны Гоморре". Ис 1: 9

Что же скажем? Язычники, не искавшие праведности, получили праведность – праведность от

веры.

А Израиль, искавший закон праведности, не достиг закона праведности.

Почему? Потому что искали не в вере, а в делах закона. Ибо преткнулись о камень преткновения,

как написано: "Вот, полагаю в Сионе камень преткновения и камень соблазна; но не всякий, верующий в Него, не постыдится". Ис 28:16 ».  Рим 9: 19-33

«"Ибо не законом даровано Аврааму или семени его обетование – быть наследником мира, но  

праведностью веры". Быт 17:4-6; 22:17-18; Гал 3:29

            Если утверждающиеся на законе – наследники, то тщетна вера, бездейственно обетование;

            Ибо закон производит гнев, потому что где нет закона, нет и преступления». Рим 4:13-16          

 Иудейский закон есть закон капитала, он производит гнев. Профсоюзы борются за права трудящихся потому, что  в капиталистическом государстве у трудящихся нет прав, здесь действует закон классового общества, закон частной собственности, в сущности которого противоречие единичного и всеобщего. Основа буржуазного права ― закон непосредственного бытия, противоречие. Закон производит гнев: с одной стороны, ― праведный гнев трудящихся, а с другой  ― неправедный гнев империалистов, угнетающих пролетариат и звериной хваткой мировых войн уничтожающих свободу духа.  

Капитализм зиждется на законе противоречия, сохраняет противоречие труда и капитала и препятствует освобождению духа, запрещая человечеству шагнуть в царство свободы. По праву закона непосредственного бытия, т. е. именем капитализма, свобода трудящихся, или всеобщая собственность на средства производства, считается преступлением. 

Нет преступления, т. е. не существует нарушения закона там, где нет самого этого закона, там, где  закон противоречия, как основание частной собственности, силой разума и революционной волей христианского духа снят в идею. Здесь нет буржуазии, нет противоречия, нет частной собственности. Дух социализма свободен от власти противоречия. Здесь профсоюзы вместе с государством осуществляют право трудящихся. Здесь закон снят в идею, нет господ и пролетариев. Это неклассовое общество.

Белоруссия при Лукашенко ― это не государство частной собственности, не власть буржуазии, а власть трудящихся, государственная собственность на средства производства. Не надо этого бояться. Отсутствие класса капиталистов есть отсутствие противоречия, и никто здесь не назовет преступлением  истину духа― власть трудящихся, государство идеи. Профсоюзы ― школа коммунизма.

Александр Лукашенко подчеркнул, что намерен и в дальнейшем поддерживать профсоюзы. «Профсоюзы работают в тесном контакте с Правительством, другими органами власти во имя создания нормальных условий для жизни людей. Это величайшее достижение, которым не может похвастаться ни одно профсоюзное движение, ни одна профсоюзная организация в мире и СНГ», — отметил белорусский лидер… «Любая добрая акция наших профсоюзов находит отклик не только у руководства страны, но и народа. Люди хорошо знают о деятельности профсоюзной организации. Меняется ее имидж, растет авторитет», — отметил Президент.

А то, что эффективная деятельность белорусских профсоюзов, отвечающая интересам государства и народа, не нравится руководителям отдельных международных организаций, не должно препятствовать дальнейшему укреплению социального партнерства в нашей стране. «Нам нечего оправдываться — мы работали и работаем в интересах наших людей. И для своего народа должны сделать все необходимое», — убежден Александр Лукашенко.

Президент высоко оценил роль профсоюзного движения на всех исторических этапах развития нашего общества. Государство не боялось передавать в управление профсоюзам важнейшие сферы деятельности, потому что они были надежной опорой, умели сплачивать людей и решать сложные социальные и экономические задачи, которые стояли перед нашей страной. Эту добрую традицию советских времен нам нельзя отбрасывать, считает Александр Лукашенко. Партнерство и взаимодействие профсоюзных организаций и органов государственного управления надо всячески поддерживать и развивать, твердо убежден белорусский лидер…

Деятельность профсоюзов в нашей стране не дает каких–либо поводов для критики: Беларусь является единственным в мире государством, где профсоюзы официально объявлены одной из мощнейших опор белорусского общества наряду с местными Советами, молодежной, женской и ветеранской организациями. Поэтому белорусские профсоюзы должны стать равноправными участниками международного профсоюзного движения и достойно отстаивать интересы нашей страны на мировой арене, убежден Александр Лукашенко.

За прошедшие полтора года после внеочередного четвертого съезда Федерации профсоюзов Беларуси в их работе произошли позитивные перемены. Глава государства отметил важную роль профсоюзов в защите интересов трудящихся, в выполнении Директивы № 1, в укреплении дисциплины и порядка, в оздоровлении детей, в развитии физкультуры и спорта, национальной культуры.

Президент нацелил эту организацию на более активную защиту прав тружеников частного сектора экономики, где сегодня наблюдается наибольшее количество нарушений прав трудящихся». Пресс-служба Президента Республики Беларусь. 05.о5.2004

Кимний.

В контексте письма от 06.05.2004

 23.08.2004

РЕЛИГИЯ¹

 © 2004 - 2010 "ИСТИНА"  Кимний
 Дата изменения: 07.06.2010